И я направляюсь к проходу мимо него, но Саша, естественно, преграждает мне путь. Сначала он просто нависает надо мной сверху, а я боюсь даже поднять на него глаза, а потом он и вовсе крепко меня обнимает и притягивает к себе.
— Котенок, прости меня.
Божечки, меня обнимает Саша… Я сейчас умру.
— Кхм, я тогда была мелкой дурой, с тех пор все изменилось. Ладно, Саш, мне пора. Можешь не провожать, — и я предпринимаю попытку вырваться из его рук, но он очень сильно меня держит.
Спокойно, Катя. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
— Котенок, — он едва слышно выдыхает и целует меня в макушку.
О Господи, только не это. У меня же сейчас сердце остановится. Так нельзя, это неправильно.
Что скажут родители?
И вообще, я же уже давно решила, что больше не люблю Сашу!
— Саша, отпусти, мне пора домой, — говорю твердо и уверенно.
Он нехотя выпускает меня из своих рук.
— Я отвезу тебя.
— Не надо, я возьму такси.
— Я отвезу тебя, — говорит с нажимом и выходит в прихожую.
Спорить бесполезно, поэтому я просто молча одеваюсь и иду за ним к машине. В салоне автомобиля атмосфера накалена до предела, и даже радио не спасает. А вечерние пробки, как назло, затягивают путь до дома.
Саша сосредоточен на дороге и глубоко погружен в свои мысли. Я же сижу, как на иголках.
Конечно, я все понимаю. Конечно, я понимаю, что он имел ввиду на кухне.
Вот только готова ли я к этому?
Я не знаю. Мне надо подумать. Хорошо подумать. Одно дело мечтать всю жизнь о Саше, а другое дело реально быть с ним.
Но, черт возьми, как же я всегда этого хотела…
Так почему нет-то???
Катя, не тупи! Вот он перед тобой тепленький! Нужно просто его взять!
А вдруг я снова все неправильно истрактовала? Он ведь прямо в лоб не сказал мне «Катя, я тебя люблю и хочу с тобой встречаться». И вообще, он еще с Машей. А я типа с Мерзавцем.
Через 40 минут Саша останавливается у подъезда моей бабушки.
— Когда мы еще с тобой увидимся? — Поворачивается ко мне всем корпусом.
— Не знаю… Давай спишемся как — нибудь?
Он тяжело вздыхает.
— Хорошо, Котенок, я напишу тебе.
Саша крепко меня обнимает и целует в щеку, задерживая на ней губы дольше, чем полагается.
— Пока, — тихо говорю и открываю дверь машины.
— Пока, Котенок.
Я стараюсь идти к подъезду спокойным шагом, но на самом деле мне хочется просто влететь в него пулей, потому что я спиной чувствую Сашин тяжелый взгляд. Дома я сразу направляюсь в свою комнату и где-то полчаса лежу на кровати, тупо глядя в потолок. У меня нет сил ни помыть руки после улицы, ни переодеться.
Мне нужно все хорошо переосмыслить. Очень и очень хорошо все обдумать.
— Катюша, иди кушать! — Кричит бабушка из кухни.
А у меня даже нет аппетита от слова совсем, но если я не пойду есть, бабушка заподозрит неладное и полезет с вопросами. Вяло ковыряю вилкой в тарелке, а сама хочу поскорее остаться одна. Часы показывают всего 8 вечера, но у меня уже слипаются глаза. Слишком много стресса сегодня было: от шокирующей информации о личной жизни Глеба до Сашиных недвусмысленных откровений.
Хотя какое мне дело до личной жизни Мерзавца?
Просто… Я, конечно, с первой минуты знакомства с ним понимала, что он Мерзавец, но все равно как-то неожиданно было узнать, что он бабник, который не пропускает ни одной юбки. Хотя с его смазливой мордашкой молодого Леонардо ДиКаприо ничего удивительного. Я прекрасно понимаю, почему первокурсницы пускают по нему слюни. Ну а он просто берет то, что само легко идет в руки.
Так, что-то я долго и много думаю о Мерзавце. Мне нет никакого дела до его личной жизни и вряд ли мы с ним еще увидимся.
Уже перед сном я достаю из сумки телефон, который был на беззвучном режиме с того момента, как я переписывалась с Глебом, будучи еще в парке с Сашей. У меня 24 пропущенных вызова и 12 непрочитанных сообщений.
20 пропущенных от Меразвца и 4 — от Ленки. 10 сообщений от Мерзавца и 2 — от Ленки.
Я не могу сдержать смеха, когда читаю этот поток сообщений. Печатаю ему:
Глеб отвечает тут же: