Помощница ангела

У Вика же в голове что-то зазвенело. Тоненько, как гитарная струна. Ещё слово — и лопнет. И Вик взорвётся.

— Вы, — наступал он, — вы не понимаете… вы ей ломаете… Вы поймите!

Он сам не заметил, как вошёл в калитку. Его кулаки сжимались и разжимались.

— Хочешь меня ударить? — с той же странной неприятной улыбкой на растянутых губах сказал Игорь, — укусить руку, которая всю вашу семейку кормит? Ну, ударь, ударь!

Вик шёл на Игоря. Алёна бросилась к ним, но Игорь оттолкнул её и скрестил руки на груди. Вик замахнулся и…

… замер. Прямо так, с рукой в воздухе, как дурак. Как будто про него, Вика, показывали кино, и кто-то нажал на паузу. А Вик понял, что если он ударит этого гадко улыбающегося человека, то кино кончится. Всё будет по-настоящему. И удар, и боль, и кровь с синяками.

— Нет! — крикнул Вик, — нет!

Игорь насмешливо приподнял брови. Вдруг все трое услышали треск. Сетка Рининой клетки не выдержала наконец давления сильных лап и порвалась. Со страшным лаем Рина бросилась к Вику, замахнувшемуся на её хозяина.

— Рина! Назад! — закричала Алёна.

— Фу! — крикнул Игорь, но озверевшая овчарка злобно кинулась на мальчика.

Она вцепилась ему в ногу, и Вик закричал, ощутив невыносимую боль во всём теле, от макушки и до кончиков пальцев.

— Помогите! Помогите!

Игорь попытался оттащить Рину, но она укусила его за руку и снова вцепилась Вику в штанину. Тот упал на землю, схватился за ногу, закричал:

— Ай!

— Вик!!

Алёна кинулась к мальчику, но кто-то схватил её за плечо и отшвырнул в сторону.

— Ах ты, дрянь!

Дядя Саша, охранник, отец Вика, патрулировавший посёлок, прибежал на крики, схватил Рину за задние лапы и отдёрнул назад. Но собака не расцепила зубы.

— Помогите! Папа! Пожалуйста! Мне больно!

Алёна вскочила и снова бросилась к Рине.

Овчарка глянула на неё недобрыми зелёными глазами.

— Джулиана, — прошептала Алёна.

— Алёна, назад! — заорал Игорь.

Но та вцепилась в собачью пасть и попыталась её раскрыть. Собака разжала зубы, чтобы схватить Алёну за руку, но дядя Саша снова дёрнул и отволок её в сторону.

— Не в клетку! Не в клетку! — закричал Игорь, придерживая руку, — она порвана!

— А куда?!

— В подвал!

Дядя Саша подтащил собаку к дому, Игорь открыл дверь подвала.

Алёна упала на землю рядом с Виком.

— Сейчас-сейчас! Держись!

Его рана вызвала в ней сильный трепет. Если бы умела… Если бы она знала, что делать с такими ранами. Отчего-то вспомнился белый голубь с красной ленточкой на лапке.

Игорь подобрал с земли выпавший мобильник и вызвал скорую.

И вот когда Вика уже клали на носилки, белая машина с красным крестом, белый голубь с красной ниткой, рана Вика, его залитое слезами лицо и опухшие губы смешались в Алёниной голове и ударили очень простой мыслью. Мыслью-решением. Она вскинула глаза и поймала взгляд Натальи, выбежавшей из дома. Надо сказать ей, но… Нет, потом, потом… Сейчас главное — помочь Вику.

— Я тоже поеду, — сказала она отцу.

— Нет, — ответил он, — тебе нечего там делать.

— Езжай! — вдруг сказала Наталья.

— Не поедет она! — крикнул Игорь, хватая дочь за руку, — что ей там делать?

— Игорь, очнись! — гневно сверкая глазами, крикнула Наталья, — мы виноваты!

— Пошлём Милку! Где она?!

— Игорь, МЫ! — закричала Наталья изо всех сил, — МЫ, понимаешь?! Ты и я! И она! Алена! Мы виноваты! Мы поедем! Алена! В машину!

— Дура! — крикнул Игорь, но Наталья выдернула Алёну из его рук и затолкала в свою машину.

Они уехали. Игорь стал запирать ворота. Долго запирал, словно хотел отгородиться от всего мира. Внутри всё кипело. Это было непривычно.

«Дура! — кричало что-то внутри, — её ж, балду, поймать сейчас могут, под Звенигородом. Заставят подписать что-нибудь. Да просто миллион долларов компенсации потребуют. И идиотка Наталья подпишет из жалости! А платить ему, Игорю!».

Он ударил кулаком по воротам. Надо было ехать самому! И почему он не поехал? Потому что не хотел потакать им, и Наташке, и Алене!

И вдруг он вспомнил взгляд Алены, перед тем, как мама затолкала её в машину, когда назвал Наталью дурой. Что в нём было, отвращение? К нему, к собственному отцу? Чем заслужил-то?

Вспыхнула жалость к себе, а вместе с ней — ещё одно воспоминание: как он ходил к психологу, когда сбежала Марина.

Психолог со странным именем Руслана и дурацкой причёской (иссиня-черные волосы с крашеной малиновой прядью посередине) долго билась с ним, а потом сказала: «Вы не гнётесь. Вы ломаетесь».

Тогда Игорь воспринял это как комплимент. И всегда гордился, что легко может принять волевое решение.

Сейчас, первый раз в жизни, он неожиданно пожалел, что не умеет гнуться. Не столько из-за денег, которые Наташа выложит отцу Вика, сколько из-за взгляда Алёны.

Глава 24

Жанка

Ангелина была довольна. Хотя, нет, довольна — не то слово. Она была удовлетворена.

Это было приятно — выдергивать из земли саженцы и бросать их тут же, возле ямки.