Помощница лорда-архивариуса

Джейма подняла меня грубыми руками и потащила вниз. Сунула кувшин с водой и кусок сыра с хлебом. Затем сорвала одежду, долго мучила потоками холодной воды и жесткой щеткой. Прямо на мокрое тело натянула традиционную брачную сорочку — длинную, до пят, с узким разрезом ниже талии, который сейчас был затянут завязками. Я содрогнулась от отвращения, когда поняла, к чему меня готовили.

— Джейма, прошу, не надо, — зашептала лихорадочно, — дай мне уйти, отведи к отцу.

Джейма фыркнула и потащила наверх. Была она сильная, мускулистая, но все же мне удалось больно толкнуть ее в живот.

Старейшина уже ждал наверху — наряженный в такую же длинную сорочку с разрезом. Уклад предписывал не снимать ее во время брачной ночи. Когда Джейма затащила меня в комнату, пришло страшное осознание: все кончено. Я ничего не смогу сделать. Сейчас старейшина возьмет меня силой, затем запрет в своем доме, пока я не понесу.

Страх вернул силы, и когда Уго приблизился и попробовал заключить в объятья, я извернулась и впилась зубами в жилистую руку. Уго вскрикнул и наотмашь ударил меня по лицу.

Я упала, чувствуя вкус крови. На глазах выступили слезы.

— Кажется, ты сломал ей нос, отец, — раздался гнусавый голос. Оказывается, Освальд все это время сидел в углу и наблюдал.

В книгах, которые тайком давали подруги, в такие моменты трепетную героиню спасает благородный охотник или странствующий воин; но кто мог прийти на помощь мне? Господин Дрейкорн не получил записку; в ней я писала о печальной вести, которую получила, и просила позаботиться об Альфине до моего возвращения. От горничной он мог узнать, что я уехала в Олхейм. Он решил, что я последовала его совету и вернулась домой, бросив альфина, чтобы избавиться от долга. Наверняка вздохнул с облегчением. Других покровителей в столице у меня не было, а послушники, как я уже убедилась, пойти против старейшины не посмеют.

Уго приблизился; поднял рывком и потянул к низкой кровати в углу. Я чувствовала, как его руки торопливо разрывают завязки на сорочке; потом он просто задрал подол, принялся ощупывать бедра, больно впиваться пальцами; навалился тяжелым жилистым телом так, что захрустели ребра. Меня сотрясало от ненависти.

В голове словно молния взорвалась; внезапно я ощутила себя в том странном сне, что приснился мне в «Доме-у-Древа» несколько дней и словно вечность назад. Тело налила чужая сила, руки и ноги одеревенели, ярость приобрела физическую форму и вспыхнула, как огонь.

Случилось странное.

Старейшина вскрикнул и сполз на пол. Морщинистое лицо побагровело, глаза закатились, он со стоном схватился за голову. Я получила отсрочку; поднялась, тяжело дыша и остро желая старейшине смерти.

— Отец? — Освальд подскочил к старейшине и принялся неуклюже поднимать долговязое тело Уго.

— Моя голова… сейчас пройдет. Это она сделала. Теург научил ее каким-то демоновым чарам. Порченая дрянь!

Старейшина пришел в себя быстро; кряхтя поднялся и подскочил. Уродливое лицо исказила ярость, всклокоченная борода торчала, как мочалка.

Я кинулась к окну, откинула засов и распахнула ставни. Внизу мелькнула тень. Кто-то из послушников болтался возле дома; я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но старейшина оттащил меня прочь.

Больше он не церемонился; схватил за шею и надавил на нужную точку. Я начала терять сознание.

Сквозь туман услышала сильный удар в дверь внизу. Знакомый голос громко и бодро поинтересовался:

— Эй, хозяева! Есть кто дома?

Старейшина убрал руки и отпрянул. Я не верила ушам: спаситель все-таки явился! Нахлынули бурная радость и облегчение. Я закашлялась, втянула воздух и сумела крикнуть:

— Кассиус! Я здесь! На помощь!

Старейшина и Освальд переглянулись. Удар повторился, сильнее и настойчивее; вот-вот дверь слетит с петель.

— Разберись, — велел старейшина сыну, — много шума. Кто бы это ни был, нужно отправить его восвояси.

Освальд нехотя пошел вниз, а старейшина вытащил из-под кровати ружье, с которым по осени охотился на болотах. Я отползла к стене; сердце громко стучало.

Внизу послышалась возня, шарканье ног и шум перепалки. Быстрые шаги приблизились, дверь распахнулась и на пороге появился человек, которому я была рада, как никогда в жизни — Кассиус Ортего, управляющий гран-мегиста Дрейкорна, явился на выручку.

Как всегда свежий и элегантый, он шагнул в комнату, отыскал меня взглядом и сердито присвистнул. За плечом у него мелькал Освальд, пучил глаза и отчаянно жестикулировал.

Ружье щелкнуло и уперлось Кассиусу в грудь.

— Потише, юноша, — произнес Уго настороженно, — вас сюда не звали. В общине Отроков Света гостям не рады.

Кассиус отпрянул и поднял руки:

— Я пришел за девушкой. Не стоит так кипятиться.

Он оказался в ловушке. Старейшина и его сын были здоровыми, крепкими мужиками, закаленными деревенским трудом. Меня начала бить дрожь.

Однако Кассиус не казался испуганным. Он глянул поверх плеча Уго и кивнул. Лицо Освальда исказило сильное удивление.

За спиной послышался скрип. Старейшина переместился и вскинул ружье. Я повернула голову и едва не вскрикнула.