Помощница палача

– Говорю же, не парься! Россказни или угрозы этих озлобленных теток не имеют особого значения. Среди всей этой публики равных мне в плане навыков и физической подготовки днем с огнем не сыскать. Они мне не соперники, даже в случае, если решат устроить ловушку или наброситься толпой.

– Они и это тебе обещали? Значит, прибегли ко всем аргументам.

– И что такого? Они боятся со мной связываться, это бесспорный факт. Поэтому от лести и задушевных разговоров они перешли к угрозам. Но, повторюсь, эти угрозы не имеют особого значения. Я вполне способна справиться со всеми нападками, предвидеть враждебные выпады или просчитать возможные ловушки этих недалеких теток.

– И тем не менее тебя что-то беспокоит? – настороженно вглядываясь в мое лицо, продолжала расспрашивать Алина.

– Что, так заметно? – досадливо поморщилась я. – Что ж, ты права. Но это не имеет отношения к угрозам местных дам.

– Тогда что тебя беспокоит?

– Да я тут встречалась с одним парнем.

– Наслышана, – усмехнулась Алина, – в укромном уголке, возле душевых.

– Понимаю, столько любопытных глаз, как тут что-то можно утаить? – хмыкнула я.

– Парень – красавчик, даже если он станет по-пластунски ползать или сольется с окружающей средой, словно хамелеон, все равно все заметят его передвижения.

– Ага, понимаю.

– А в сушилку, что возле душевых, знаешь, зачем обычно бегают? – Глаза Алины озорно искрились, пока она произносила эту фразу.

– Я здесь все еще новичок, так что понятия не имею. Но полагаю, что ты сейчас с удовольствием меня просветишь.

– Как бы это сказать. Подобное явление существует на многих зонах, но ты действительно новичок, поэтому можешь и не знать. Чтобы смягчить условия своего содержания, улучшить рацион или получить освобождение от работы за надоевшей швейной машинкой, многие стараются забеременеть и родить малыша.

– Чего? – растерянно переспросила я. – Родить здесь?

– Ты не ослышалась, в женских зонах довольно часто детей рожают. Конечно, беременеют, как правило, во время длительных свиданий с родными. Когда муж или любовник приезжает. Но бывает, что и конвойных соблазнить пытаются. Многим подобное здесь не светит, конечно, но ты симпатичная, даже, можно сказать, классически красивая девушка.

– И значит, никто не удивился, когда мы с Василием внезапно уединились?

– Ошибаешься, многие и удивились, и растерялись. Такого напора и осведомленности никак не ожидали от обычного новичка.

– Напора? Ты о чем?

– Это ведь долгий процесс. Наладить контакты, организовать свидание – задача не из легких. А ты справилась с этой задачей настолько быстро и просто, что теперь поговаривают… – Неожиданно Алина замолчала, не закончив фразу.

– Говорят о чем? – насторожилась я. А потом добавила после небольшой паузы: – Некоторые высказали предположение, что у меня есть связи с администрацией. Всегда были, с самого начала.

– Разве что намеками, но да, что-то вроде того.

– Это только пока. На самом деле наши правящие дамочки уже готовят почву для объявления меня вне законов местного общества. Что может быть проще – назвать меня стукачкой, не знаю, ставленницей администрации, и все готово!

– Но ты действительно встречалась с парнем ради возможной беременности? – недоверчиво протянула Алина.

– Спрашиваешь, сотрудничаю ли я с администрацией?

– Просто у твоих действий обычно есть цель. Но в данном случае она мне непонятна.

– Все весьма прозаично. Я получила сообщение от друзей, и Василий его передал. Да, оказывается, у меня еще есть друзья. В общем, они нашли возможность предупредить меня об опасности.

– Прости, я не очень понимаю. Опасность какого рода тебе грозит? То есть я имею в виду, ты и так уже в тюрьме.

– И что может быть хуже? – усмехнулась я. – Боюсь, ты сама слишком хорошо знаешь, что именно, – смерть, конечно же.

– То есть с воли тебя предупредили о том, что здесь у тебя назревают неприятности? Как-то это невероятно звучит.

– Нет, конечно же, нет. Мои друзья не знают, да и никак не могут знать, что я успела и здесь врагов завести. Они предупреждают о неприятностях с воли.

– Понимаю. И мне, конечно, интересно. Но если ты не можешь объяснить, не говори.

– Это сложно и долго рассказывать, так что я кратко. У меня за время карьеры было множество разнообразных заданий. Некоторые из них можно назвать спорными с точки зрения морали. Некоторые во многих странах мира автоматически поставили бы меня вне закона. А были задания, что поставили бы меня вне закона и в нашей стране. Но я была солдатом, и слово «приказ» зачастую не оставляет нам выбора.

– Могу понять. Но если к тебе как к специалисту возникли вопросы или тебя решили привлечь к ответственности, разве этим не военная прокуратура должна заниматься? То есть они должны пойти официальным путем, разве нет?

– Что ты, к моей технике, а также навыкам специалиста нельзя придраться, самодеятельности на заданиях я тоже не допускала. Так что официально мне никто ничего не может предъявить. Я уже не говорю о том, что часть моих заданий засекречена, а часть официально никогда не существовала.

– Тогда что? Я правда не понимаю.