Понаехавшие (сборник)

Утром я пошел искать сигарет в беседку, в которой выпивали накануне, и нашел на столе синий пластилиновый хуй. sap потом рассказал, что этот хуй ему подарили две маленькие девочки в лесу.

Цикличность появления Хуя меня насторожила и, поскольку публика начала подозрительно внимательно просматривать на компьютере худ. фильм про брата-2, я сел в поезд и уехал от греха.

Подъезжая к перрону, меня окончательно расстроила очень большая светящаяся надпись ЕБЕЛЬМЕБЕЛЬ, в общем, пора в крематорий.

До свидания.

Как я давал интервью

Комарово, Дом творчества писателей им. Н. Тихонова (хуй знает кто такой).

Финский журналист Тимо Лоухикари – тихий, удивительно мало пьющий, почти не говорит, поэтому приятный, с диктофоном.

Я – все время пьющий, говорю быстро, много и бессвязно, размахиваю руками, неприятный.

В комнате еще присутствуют Новиков и Водка.

Мы с Новиковым наливаем, выпиваем, морщимся.

Т и м о: Дима, что ты думаешь про русский писатель Сольженицын?

Я: Русский писатель Солженицын – такой же мудак, как русский писатель Лев Толстой, они оба всерьез вообразили, что при помощи буковок можно всех исправить, поэтому все время хватают тебя за пуговицу и ебут мозги. Поэтому я про них не думаю, потому что про них скучно думать.

Тимо молчит. Мы с Новиковым выпиваем, беседуем про то, что уже сколько можно пить, и вообще баб все меньше, никуда это не годится.

Т и м о: Дима, а кто из русских писателей ты думаешь хороший?

Я: Мы с Новиковым очень хорошие писатели. Хотя Новиков все время пишет длинную неприятную Хуйню. А я пишу короткую неприятную Хуйню. Но мы все равно никому нахуй не нужны, потому что всем нужны только плохие писатели, как акунин-пелевин. А чем лучше писатель, тем он больше никому нахуй не нужен.

Тимо опять молчит, а мы с Новиковым опять выпиваем и долго рассуждаем про то, как бы так ловко устроить, чтобы во всех поездах дальнего следования пассажирам насильно продавали наши с ним книжки, и как бы мы тогда здорово наварились. Хотя это, конечно, очень вредно для эгрегора, да и хуй с ним, с эгрегором.

Ну и так далее в том же темпе.

При этом медленный финн Тимо уже успел склепать по своим интервью целую статью с картинками, по-фински, конечно.

Одну картинку, где я, Много Водки и Пива, я теперь буду использовать как парадную фотографию на случай, если к резюме какому-нибудь надо фото приложить или на ПМЖ куда-нибудь соберусь.

Да, а самое удивительное, что за последнее время я уже видел кучу статей немцев, голландцев, еще кого-то, и все они хором пишут про полутрупную сетевую литературу с Тенетами, Лито и Лимбом во главе.

Похоже, что у них там уже все так хорошо, что ВООБЩЕ ничего не происходит.

И сапоги им не жмут, и ноги у них не потеют, а вот позвольте-ка пепелок стряхнуть.

Спокойной ночи.

Авансы

Мучительно хочется заниматься чем-нибудь никчемным, неинтересным и совершенно никому, главное чтобы и мне, не нужным. Например, пройти все тридцать уровней в дум-два, остопиздевшем еще лет семь назад. Или смотреть по телевизору футбол, в котором мне последовательно насрать на: ливерпуль, баварию, королевство монако и неизвестный кубок, за который они все играют.

Это означает, что мне дали аванс за еще не сделанную работу. То есть теперь надо работать задарма. Никогда нельзя брать никаких авансов.

Хозяйственное

Пошел платить за электричество и случайно нашел универсам, который искал много лет.

Ничего корейского в универсаме все равно не продавали, поэтому накупил много разных вещей: селедки, сметаны, крупы, еще чего-то – полную сумку.

Принес домой, понюхал – все какое-то невкусное.

Сложил в холодильник, чтобы хорошенько сгнило, а то просто так жалко выбрасывать.

Про Рояль

Пошел после работы тихо выпить в тишине пива.

За соседним столом люди разговаривали про обрезную вагонку, я это дело страшно люблю. Но скоро они чего-то клюкнули, позвали к себе музыканта Эдика, который обычно поет негритянские блюзы, и стали петь хором под гитару.

Я тоже с удовольствием пою хором разные песни: один раз в год сады цветут и еще слышишь, время гудит БАМ. Но эти оказались бляцкими ровесничками – они пели: все-отболит-и-мудрый-говорит, забытую-песню-несет-ветерок, вот-новый-поворот и ты-вдруг-садишься-за-рояль.

Я страшно жалел, что заказал вторую кружку пива, – и бросить бы ее, но Пиво нельзя бросать одно, потому что Пиво – доброе, мокрое и несчастное. Мечтал о каком-нибудь огнедышащем ВЕРБИЦКОМ на Чорном Коне, чтобы разрубил их к ебени матери чем-нибудь пылающим, но ничего такого не пришло. Сам тоже мечтал сделать что-нибудь, но попроще: пернуть погромче в паузе или сказать «ой, блядь, как хуево-то», но тоже ничего не сделал, зассал.

Допил пиво, поднял воротник, засунул руки в карманы и ушел потихоньку нахуй.

Ну поют и поют, имеют полное право. Да хоть отель калифорнию, не ебет.

Итоги

Сегодня прогнал всех, которые звали в Гости, они ушли, а я ходил один-одинешенек по Геликону, никому не нужный.

Потом смотрю: а там салатики остались, до завтра наверняка протухнут, уложил в сумку, сейчас кушаю.