ПОНЕДЕЛЬНИК

на личном самолете вернулся из Петербурга, несмотря на траур, провел днем важные

переговоры с делегацией из Москвы, а сейчас вот возглавит презентацию. Героическая

фигура, личное горе не дает ему забыть о воззздрожжженных…

- Что, прости?

- … о воззложенных на него обяззанностях. И при всем при этом он – инвалиддд.

Только сейчас ты понимаешь, что женщины говорят о собеседнике Адель.

- А она вовсе не так красива, как утверждают, - это замечание, по-видимому, относится

как раз к твоей знакомой.

- Ведет себя скандально. После случившегося заявиться на светское мероприятие… Я еще

понимаю, мэр.

- И фигура у нее жуткая. Грудь чересчур велика.

- Ну, милая, это же одно из главных условий в их профессии.

Обе дамы заливаются тонким смехом, ледяной воздух проникает им в горло, и хихиканье

тут же оборачивается надсадным, старческим кашлем. Узнав, что Адель Семенова водит

знакомство с мэром города Вышнего, ты решаешь немедленно присоединиться к этой паре,

прекрасно осознавая всю выгоду подобных контактов. Пробираешься к ним сквозь толпу.

Теперь около Адель и мэра стоит еще какой-то мужчина.

- Эхем, - шепчешь ты смущенно.

Девушка рада тебе, или просто вошла в привычный образ светской и приветливой дамы.

Взяв за локоть, она сперва представляет тебя своим знакомым, а затем рапортует:

- Это, как вы, наверное, знаете, – господин мэр. А это мой брат Никита.

Следует взаимообмен кислыми улыбками и слабыми рукопожатиями. В ходе

дальнейшего разговора к тебе никто не обращается, но это не мешает слушать. В мэре ты,

прежде всего, обращаешь внимание на крючковатый нос и слезящиеся глаза. Никита,

высокий и угрюмый мужчина лет тридцати, стоит без шапки и с пунцовыми, хотя красивыми

ушами.

- Филипп явно продвигается в нашу сторону, - тихо предупреждает он то ли Адель, то ли

мэра. Но точно не тебя.

- Я не буду оборачиваться, а то неприлично выйдет, - улыбается Адель. – Кстати, ты

когда-то собирался вызвать его на дуэль за мою поруганную честь. Не забыл? Может быть,

самое время? Лес, зима, поэтично.

Никита хмыкает. В диалог вступает господин мэр. Глухим, низким голосом он ни с того,

ни с сего говорит:

- Дочка, это понятие не личностное. Это общественное понятие. Так, во всяком случае,

было в царской России.

- Вы о дуэли, Степан Михайлович? – догадывается Адель.

- Да. Глубинная суть этого ритуала заключалась не в сведении личных счетов, хотя это

всегда становилось причиной, а в критике самого факта нанесения оскорбления. То есть

вызывавший на дуэль защищал не свою или чью-то честь, а честь как общественное понятие.

Он от лица всего общества в целом пытался наказать или даже образумить человека,

забывшего о нравственных правилах и, таким образом, выпавшего из общества. В этом есть

что-то санитарное. Но, к сожалению, вскоре дуэль превратилась в дурную привычку…

- Опять вы за свое, господин мэр, – обрывает старика Никита, довольно, на твой взгляд,

грубо. Но, как ни странно, Степан Михайлович не обижается.

- Прости, Никита, - только и говорит он.

Адель отвлекает их, сменив тему:

- Я сделала изящное па и теперь тоже могу незаметно следить за передвижениями

Филиппа. Он совсем близко от нас.

79

- Первый день в городе, а ведет себя со всеми, как старый знакомый, - презрительно

замечает Никита.

Девушка смотрит на брата с грустью.

- Зачем он приехал, как ты думаешь? – спрашивает она.

- Еще три человека, и Филипп окажется около нас. Уверен, он сам все расскажет.

Господин мэр нажимает какие-то кнопки на панели управления инвалидного кресла и

обращается к своим знакомым:

- Мне уже пора взгромоздиться на трибуну и начать презентацию. Я вас покидаю,

дорогие.

- Не хотите встречаться с Филиппом? – любопытствует Адель.

- Почему же? Я рад буду с ним пообщаться после стольких лет, но сейчас мне,

действительно, пора работать. Передайте ему от меня привет и приглашение зайти в гости.

До скорого, дети мои.

Степан Михайлович поворачивает автоматическое кресло в сторону трибуны, но Адель

опять его задерживает.

- Я зайду сегодня вечером и помогу вам улечься спать. Я наконец-то получила дубликат

ключа.

- Славно, Адель, буду рад тебе. До свидания, Никита, - мэр уезжает.

Ты не можешь не заметить, насколько все эти люди неулыбчивы, когда общаются друг с

другом. Даже если они шутят, глаза их остаются холодными. В их разговоре, вырванном из

контекста, ты ровным счетом ничего не понимаешь. Становится очень скучно.

- Так зачем всех здесь собрали? – спрашиваешь ты, и примолкшие Адель с Никитой от

неожиданности еле заметно вздрагивают.

- Всему свое время. Скоро узнаете, - мило скрытничает Адель.

В этот момент к вашей тройке присоединяется еще один тридцатилетний мужчина,

коренастый, с открытым лицом и широченной белозубой улыбкой – тот самый Филипп,

которого недавно обсуждали. Ты не понимаешь, за что его недолюбливают. Симпатичный,

бодрый, простой человек.

- Ба! Кого я вижу! Адель! Никита!