Понятие о сокровище (СИ)

Люди вокруг уже столько раз задавались вопросом, почему поблизости меня не вертелся Рэйф, что я тоже уже начну скоро спрашивать себя об этом. Почему я просто не попросила его о помощи? С его властью и характером он разодрал бы в клочья любого. Но ведь речь шла не только о моей безопасности — по крайней мере, эта мысль успокаивала меня.

— Я… понимаю, что здесь все очень сложно, — осторожно напомнил о своем существовании Сэм, — но предлагаю обсудить дело.

За секунду Марио помрачнел, как грозовая туча, стрельнув в Сэма хмурым взглядом, однако оставил комментарии при себе. Развел руками, предоставляя гостям выбранное направление.

— По телефону ты сообщил, что камень у тебя.

— Все верно, — подтвердил старший Дрейк. — Мы отдадим камень, но взамен второй части денег вы убедитесь, что ваш брат не причинит вреда Джулии и другим людям, которым он угрожал, чтобы заставить ее сотрудничать.

— Другим людям?

— Моему брату, — уточнил Сэм.

Марио вновь обвел нас задумчивым взглядом.

— Теперь начинаю понимать, почему вы неожиданно оказались вместе. Что не сделаешь ради любимого брата, верно?

Дверь невидимой клетки захлопнулась, да с таким грохотом, что у меня кости задрожали. Не знаю, что испытывают приговоренные к смертной казни преступники, но меня будто погрузили в жидкий цемент. С каждой секундой двигаться все труднее и труднее, холод вытягивал не только тепло, но и надежду.

— Я человек не столь сентиментальный, как Лоренцо, и пусть мы расходимся во мнениях, насилие мне не по нраву. Я знаю, что вы бы не пришли сюда с пустыми руками. Алмаз при вас, мне ничего не стоит забрать его, да и стереть вас, как неприятную проблему. Сэмюэль всего лишь вор, но вот у тебя, Джулия, опасные друзья, и мне не хотелось бы их злить. Учитывая, что однажды они подпортили жизнь моей семье… будет неприятно, если позор, который кружил над именем Гонсалес, станет общественным достоянием.

Язык к небу прилип, даже если бы мне и захотелось прокомментировать приторную речь Марио, вряд ли бы получилось сказать хоть что-то вразумительное. Я сидела, как на иголках, неотрывно смотрела в черные, как бездна, глаза итальянца, и испытывала жгучую смесь страха и злости.

— Что-то вы совсем побледнели, — мягко подметил Марио. — Ситуация, вижу, непростая, и мне не хотелось бы ее усложнять. Давайте поступим так. Мои люди отвезут вас в очень хороший ресторанчик, вы передохнете после долгой дороги, выпьете вина, расслабитесь. А я пока свяжусь со своим братом, и мы поговорим относительно ситуации. Вы, конечно, и здесь можете остаться, но разговор обещает быть долгим. В знак моих благих намерений вы можете даже оставить при себе алмаз. Пока.

Наслаждение — вот какое слово олицетворяло Марио. Он буквально вкушал свою власть, наслаждался возможностью манипулировать слабостями и страхами оппонентов, не снимая маски гостеприимного хозяина. Чем-то уж сюжет напоминал сцену, где профессиональный мясник заботливо ухаживал за ягнятами — кормил лучим зерном, поил чистейшей водой, и все для того, чтобы приготовить аппетитный стейк.

— Разумеется, ужин за мой счет.

Финальный выстрел, что б меня.

Вот тебе и последняя трапеза. Я терпела из последних сил, чтобы не заплакать, чтобы не закричать, чтобы не сотворить глупость. Нас высадили у небольшого ресторанчика; человек Марио ненадолго задержался, зашел на кухню и о чем-то сообщил хозяину, который с самой дружелюбной улыбкой встретил нас и усадил рядом с окошком. Господи, спасибо, что охранник ушел, а не приземлился рядом, иначе бы я точно сдалась.

Заведение оказалось невероятно уютным, здесь пахло свежим хлебом и мясом, практически все столики заняты. Приглушенные голоса и звон столовых приборов создавали непринужденную атмосферу, вид залива за окном так и настраивал на расслабленный лад. Но я не выдержала. Спрятала лицо в руках и позволила себе заплакать. Тихо, беззвучно. Хорошо, что сидела к залу спиной.

— Во что я ввязалась…

— Ну, во всяком случае, не ты одна.

Я чуть обернулась к окну — на улице уже стемнело.

— Ты же понимаешь, что нас не просто так сюда привезли, — сказала я. — Как только мы выйдем, нас убьют.

Сэм промолчал. Мы сохраняли тишину довольно долго, пока ее не прервал официант, принесший в качестве аперитива по бокалу крепленого вина и закуски. Глядя на сэндвичи с моцареллой, у меня ком к горлу подступал, и как бы я ни брезгала напитками крепче десяти градусов, влила в себя бокал одним залпом. Желудок скрутило от боли, глотку обожгло так, что я не постеснялась скривиться.

— Ты бы полегче, — неловко подметил Сэм.

— К черту «полегче», — отмахнулась я, ставя бокал на место. — Может, это мой последний ужин.

— Не говори так. Мы и не из таких передряг выбирались.

— А ты припомнишь еще более скверные передряги?

— Наше последнее приключение уж явно было куда опаснее, — подметил Сэм, отправляя в рот закуску, и усмехнулся: — Хотя бы потому, что мы сами чуть друг друга не убили.