Понимание

«Как никогда долго размышлял над вашей статьей.

Кто же она — героиня ее Наталья Николаевна, почему, несмотря на уникальность ее образа и судьбы, она берет за душу и не отпускает. И где истоки ее поведения, в традициях ли русского дворянства, демократов-шестидесятников, революционеров-большевиков? Думал, раскладывал по полочкам, анализировал, совершал исторические экскурсы, и вот, непонятно откуда, в воображении моем выплыл образ, в реальности которого я не сомневаюсь.

Я часто бывал в селах, деревнях и станицах, да и в тех небольших городах, где городской уклад жизни не особенно отличается от сельского. В разных ситуациях встречались различные пожилые и старые женщины особого выразительного склада и поведения, отличного от всего окружающего, — этакая соль народа. И вот я увидел мысленно где-то в глубинном русском селе такую сельскую Наталью Николаевну.

Внешне она очень, может быть, отличается от виденной вами, хотя моя Наталья Николаевна тоже стройная, тоже очень аккуратная, неспешная в движениях и спокойная лицом женщина, в простом деревенском, но очень опрятном одеянии. Вообразил дальше, что в ее жизни разыгралась история, подобная той, что вы описали. Только вместо французского языка и особой утонченности в отношениях вообразилась мне ее ясная и чистая душевная культура и человеческая сущность, идущие из народных глубин и передаваемые из поколения в поколение, из века в век; изумительной белизны платочек (у вашей героини) преобразился в белую до голубизны косынку и чистую льняную скатерть, вместо золотой цепи не менее драгоценные, передаваемые из рода в род деревянные или стеклянные бусы.

Остальное в воображении осталось таким, как описали вы. Были только другие обстоятельства, другие разговоры и переживания, но сущность от этого не менялась. И я глубоко убежден, что есть еще такие женщины и сейчас, были они и раньше. И именно от них пошли сегодняшние Натальи Николаевны, независимо от того, учились ли они до революции в институте благородных девиц или в церковно-приходских училищах…

И никаких сантиментов.

Велики такие люди. Они велики человечностью, уходящей в самые сокровенные недра народной жизни, в те старинно-патриархальные традиции и обычаи, лучшие из которых забывать непростительно…»

Внешне может показаться, что оба этих письма ведут между собой скрытую полемику. Первое письмо ориентирует на «элиту», второе — на «народ». Но лично мне кажется, что оба автора пишут по существу об одном. Об особой бережности к духовному и нравственному наследию, формирующему сущность человеческих отношений. Это наследие, творчески развиваемое нами, — источник благородства, возвышенного понимания человека и мира!