Поп

— «Четвёртого сентября сего года у Председателя Совета народных комиссаров СССР товарища Иосифа Виссарионовича Сталина состоялся приём, во время которого имела беседа с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довёл до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода. Глава Правительства товарищ Иосиф Виссарионович Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий. При беседе присутствовал заместитель председателя Совнаркома СССР Вячеслав Михайлович Молотов».

— Хорошо, — кивнул Сталин. — Нет возражений?

— Какие могут быть возражения? — развёл руками митрополит Сергий.

— В таком случае у меня ещё вопрос. В Москву желает приехать делегация англиканской церкви во главе с архиепископом Йоркским. Когда лучше их принять?

— В любое время после выборов Патриарха, — ответил Сергий.

— Мне кажется, лучше будет принять англичан месяцем позже, — сказал Молотов.

— Посмотрим, — сказал Сталин, резко поднимаясь со своего места. Митрополиты поднялись медленнее. Сергий произнёс короткое слово:

— Мы от всего сердца благодарим Правительство и лично вас, Иосиф Виссарионович, за всё, что произошло сегодня. Это великий день.

— Точнее, ночь, — засмеялся Сталин.

— Может, позвать фотографа? — спросил Молотов.

— Какой фотограф! — возмутился Сталин. — Второй час ночи! Сфотографируемся в другой раз.

Проводив троих митрополитов до самой двери своего кабинета, Сталин вернулся к Молотову, Поскрёбышеву и Карпову. Строго распорядился:

— Позаботьтесь, чтоб завтра же сочинённое вами сообщение о данном приёме было опубликовано в центральной прессе.

— В «Известиях»?

— Ну не в «Правде» же!

92.

Барабанный житель окончательно пошёл на поправку, пора было ему и честь знать. Он сам объявил об этом:

— Сегодня ночью уйду.

Но батюшка уговорил его ещё на денёк задержаться:

— Погоди, завтра праздник перенесения мощей Александра Невского. Последний день под суворовской шапкой побудешь хотя бы. Знаешь ты, что сей праздник означает?

— Не знаю, батюшка.

— Пётр Первый задумал перенести останки святого благоверного князя из Владимира, где они хранились, в Санкт-Петербург, туда, где Александр одолел шведов и обрёл славное прозвание Невский. Для сего была основана Александро-Невская лавра. С тех пор мощи покоятся там, где он одержал свою первую славную победу.

— Батюшка, простите меня! — вдруг застонал Луготинцев.

— Да что ты!

— Вы такой хороший... А я — убийца. Никогда не забуду, как я её застрелил.

— Ох, и не говори! — вспомнил отец Александр, с кем имеет беседу. — Сей грех тебе всю жизнь искупать придётся. Ведь ты знаешь, кого я воспитываю? Её детишечек. Так-то. Ты их сиротами сделал, а я поднимаю. Мишу и Сашу. Были они Медведевы, а стали мои, Ионины.

— Зачем вы мне душу травите!

— Затем, чтобы она больше не засыпала, раз уж проснулась. Ты сам говорил, что раньше не горевал об убитой тобой Таисии. А потом в тебе душа проснулась, и ты стал человеком.

— Рановато. Надо было ей подождать, пока война кончится.

— Э-э, парень! Война никогда не кончится. Она будет идти до скончания человечества.

— Как то есть?

— А так. Война между Богом и дьяволом. А поле битвы — сердце человеческое. Так что душе проснуться никогда не поздно и не рано. А ведь у скольких несчастных она так и не просыпается до самой кончины. А это — полная погибель душе. Убийцы, воры, насильники, грабители, утеснители... Считается, что несчастны те, кого они угнетают, грабят, насилуют, лишают жизни. На самом деле несчастны не жертвы, а те, кто превращает их в жертвы. Жертва — что значит? Жертвуется Богу. Замученные, убиенные, растерзанные, все они — Божья жатва, и поступают к Богу. А те, кто мучил, убивал, терзал — адская жатва, и поступают эти во ад. Истина простая, да немногие её искренне принимают всем сердцем.

— Что же, вы думаете, и вправду есть рай и ад?

— Думают неверующие и сомневающиеся, а я просто знаю.

— В это мне трудно поверить. Я сейчас только в одно верю.

— Во что же?

— В вас.

— Ну и дурак. Я кто? Всего лишь человек. Да, я протоиерей. Но что собой представляю? Отголосок, отблеск. А верить надо в Бога.

— Да как же в него поверишь-то?

— Очень даже просто. У тебя отец был? Был. У отца отец был? Был. У твоего деда отец был? Был. И так далее. У каждого был отец. Но ведь был какой-то первоотец. Он и есть Отец наш небесный. Творец всего.

— Нам в школе говорили, первоисточник всего — материя. Она первична.

— А её кто создал?

— Она сама себя создала.

— Чтобы такого, как ты, дурачить. То, что создало материю, и есть Бог.

— А говорили ещё, что мы от обезьяны произошли.