Попадают по-разному (СИ)

- Во смеху бы было, если ма. Правда, она просто бы убила. Не любит такого, ну, а я более широких взглядов придерживаюсь.

- Рэндэрд и предлагал её зарезать.

- С чего это таким женоненавистником стал? Жалеет, что не ему досталась? Или ему тогда, кроме головы, ещё что-то отбили?

- Я умею так делать, что если не повреждено, а просто немолодо уже. То всё будет действовать.

Динка выразительно смотрит на меня. Огоньки в глазах прежние, но непонятные какие-то.

- Говоришь, Рэдду она не понравилась. А тебе самой?

- Моим мнением не интересовались.

- А если бы спросили?

- Убивать бы не стала. Не за что. Да и кровь-не водица.

- Так она тебе совсем не нравиться?

- Чего тебе вообще нужно?

- Ха! Ничего такого, чего она раньше не делала. Давай её Яграну подошлём? Он скоро здесь будет. Все только о нём и шепчутся. Хотя, никто с ним не была. Вот и узнать охота, на что он на самом деле способен. А уж наврать чего-нибудь красивенького она и сама сможет.

Смотрю Динке прямо в глаза. Последнее время эти огоньки не тухнут никогда. И по-моему, уже стали становиться признаками болезни.

- Тебе ничего самой на днях не отбили?

Смеётся.

- Только ногу. Там же, где ма тогда.

- Да? А я думала, в голову попали.

- С чего ты взяла?

- С твоих предложений. Она теперь нестроевой нашей армии, а то, что ты предлагаешь - принуждение к торговле собой, притом не факт, что совершеннолетней. Это вполне себе преступление.

- Да ну? Мы же шутя, да и заплатила бы ей.

- А сколько? - неожиданно спрашивает Анид, - И, прошу прощения за вопрос, господин Ягран молодой?

Динка смеётся зло.

- Видишь, она и сама не против. Так что, никого принуждения.

- Ухи тебе Анид, драть уже поздно.

Та уши, на всякий случай, прикрывает.

- Ты, вроде, с тётей почти незнакома, а как она себя ведёшь.

- Как считаю достойно офицера Ставки, так и веду.

Солдат из первой личной сотни вбегает.

- Верховный срочно зовёт! Вас, - кивает Динке, - Вас, - мне, - И, и ,- находит взглядом Анид, - и тебя.

- Её-то зачем?

- Там разведка из личных начальника кавалерии вернулась. Пленных привезли. Странных каких-то. Может, она их знает.

Въехать во дворец верхом - в этом вся Динка. Линки ей под стать. Динка снимает притороченный у седла плащ с капюшоном. Развернув, протягивает Анид.

- Вот. Накинь. Если там и правда твои бывшие... Знакомые.

Та торопливо завязывает плащ.

Госпожа в кресле сидит. Вино попивает. За спиной - стальной стеной застыли телохранители. Остальные солдаты просто толпятся вокруг, любуясь на бесплатное зрелище.

Пленных - двадцать два. Все, кроме одного связаны. От ценностей их избавили, но видно, простых воинов тут трое. Пятнадцать человек - знатные, или их ближние слуги, судя по холёным бородам. Ещё трое - толстые, безбородые - несомненно, скопцы. Такие слуги у храатов пользуются почему-то большим спросом.

Пред госпожой стоит последний, тоже жирный, совсем как свинья. Только бородатый и длинноволосый. В длинном чёрном одеянии, напоминающем траурное платье.

Анид шепчет.

- Святой отец...

- Ты его знаешь?

- Да. Их всех. Он здесь жил. Вон те трое - лекари. Вон ещё младшие друзья господина. Были с ним тут несколько раз. Вчера приехали...- замолкает.

- Чтобы вас убить? - заканчивает Динка.

- Да.

- Хм... Тут охрана была какая-нибудь?

- Да. Полсотни, - кивает на скопцов, - вот из таких. Они вчера сразу уехали.

- Ну ка, младших друзей ещё раз покажи. И имена их скажи, если знаешь.

Анид говорит торопливо. Кивнув, Динка направляется к матери. Та уже давно в нашу сторону смотрит. Приветствует дочь подняв пистолет. Слушает молча, только кивает пару раз. Криво ухмыльнувшись выдает что-то, от чего туша в чёрном дёргается, как от удара.

Динка к нам возвращается.

- Что госпожа сказала?

- И так знала, что вы дерьмо. Но даже не представляла, насколько именно. Овцелюбы.

Встаёт, держа пистолет стволами вверх. Бокал по прежнему в руке.

- Великая Госпожа их судить будет? - шепчет Анид.

- Я не слышала, чтобы кто-то судил скотов! - усмехается Динка.

Гремит голос Верховного.

- Слушай, свин, а девчонок-то зачем убил?

- Я им грехи отпустил!

Дина направляет пистолет ему в лицо. Злобно ухмыльнувшись опускает стволы вниз. Выстрел! Истошный вопль, переходящий в животный вой. Туша рушится на колени. Ударом ноги в лицо, отброшена на землю. Ещё выстрел. И ещё. Куда-то в живот. Не приходилось держать в руках трехствольного пистолета.

- Раны смертельны. Ты тут и подохнешь! - поворачивается к солдатам, - Потом голову отрежьте и солью засыпьте. Она нам ещё понадобится.

- А с этими что?

- Головами? Тоже самое. Что с остальным - меня не волнует.

Вой, переходящий в какое-то бульканье.

- За-за меня большой выкуп дадут! - голос на блеяние похожий.

- Вы-куп? Это хорошо! Развяжите его!

Вытаскивают одного. Развязали только ноги и в сторонке поставили.

- За кого ещё дадут выкуп?

- За меня! За меня!

- Хорошо! А теперь, солдаты, прирежьте этих голосистых. А ты, - обращается к первому, - постой и послушай.