«Попаданец» Сталин. Вождь танкистов из будущего

Тут как раз объявили остановку, на которой большинство пассажиров выходило, чтобы пересесть на Кольцевую линию, и Алексей, облегченно вздохнув, сел на освободившееся место. Теперь читать не хотелось совершенно, и он прикрыл глаза, решив продремать оставшиеся пять перегонов. Закрыл глаза и незаметно для себя заснул…

Где-то, когда-то.

Пахнет деревом и свежим воздухом

Какое-то неприятное ощущение в левой руке заставило меня открыть глаза и сразу же снова закрыть их. Закрыть инстинктивно, ведь то, что я увидел, совсем не походило на вагон метро. «Больница? Не очень похоже, но что еще это может быть?» — мелькнула в голове мысль. Хотелось громко закричать, вскочить, кого-нибудь позвать, но наработанные за двадцатипятилетний срок службы в армии инстинкты и опыт подсказывали, что прежде чем психовать, надо оценить обстановку. Да и вообще, какая может быть паника, если он спит в своей постели, у себя на даче, в своей комнате…

«На какой, вашу мать, даче?! У меня ее отродясь не было! Это что, последствия аварии? Неужели вагон взорвали, или поезда в метро столкнулись? Точно, с самолетом, заходящим на посадку, и столкнулись…» — шутка, конечно, не самая удачная, но в таких обстоятельствах. На безрыбье, как говорится, и сам раком станешь…

«Так, а все же непонятно, что случилось-то? Где я? Какая дача? Что с рукой? Ситуация как в анекдоте: «Что со мной? Что это за город? В каком веке я живу, доктор?» — А доктор внимательно посмотрел и отвечает: «А вы сами-то кто?»… Ну и кто он — я? И вообще, это реальность или сон? Вашу мать, может, просто пожар какой и я лежу, надышавшись угарного газа, и брежу? Как в той, прочитанной еще в восьмом классе книге. «Дом в тысячу этажей», точно. Лежу это я и сню себя Наполеоном… Или…»

Тут из глубины сознания всплывают имя, фамилия и отчество. «Да уж, попал так попал. Хорошо, что это только сон или бред. Ну не может в жизни такого быть», — раздумываю я, замерев и стараясь даже пореже дышать в смутной надежде, что сейчас этот дурацкий сон закончится, и я опять окажусь на скамейке вагона метро или, в самом неблагоприятном случае, на койке в больнице. Ничего не меняется, и я уже почти решаюсь позвать хотя бы кого-нибудь, но тут, перебив дальнейшие размышления, раздается легкий, деликатный стук в дверь.

— Да, — черт, а какой неприятный голос. И курить хочется. «Какой, вашу тещу, курить! Я же уже десять лет, как бросил!» Тем временем дверь еще деликатней, хотя, кажется, больше и так некуда, открывается, и в проеме возникает голова.

— Товарищ Сталин, вы просили вчера разбудить пораньше, — произносит лейтенант госбезопасности с небольшим, едва уловимым испугом.

— Спасибо. — «Имитирую, или на самом деле акцент прорезался? Не пойму» — Можетэ бить свободни.