Попаданец в юбке

— Семерых, — вздохнул Зябликов. — Вернее теперь уже шестерых, — тут же поправил он себя. — Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.

Приказ на переформирование пришел на следующий день, а ближе к вечеру на летное поле, которое к тому времени уже привел в порядок батальон БАО, засыпав воронки от бомб, приземлились транспортные ПС-84 – военный вариант ЛИ-2. Весь оставшийся в живых личный состав потянулся к транспортникам. Маша, прихватив вещмешок, тоже заняла свое место на жесткой скамейке, расположенной вдоль борта самолета. Механик закрыл дверь, транспортник запустил мотор, взлетел и взял курс на юго-восток в направлении Нижнего Новгорода. В этом времени город Горький. Там, как успела узнать Маша, находился авиазавод, производивший истребители ЛаГГ-3, которыми и предполагалось перевооружить их авиаполк после пополнения и переучивания на новые машины.

Перелет длился несколько часов и все порядком устали. Во-первых, сидеть было неудобно, а во-вторых, почти всю дорогу сильно болтало, что Маше было особенно неприятно. Когда летаешь сам, болтанка воспринимается иначе, не так как пассажиром. Да, это не Боинг-747 и не «Тушка», констатировала она. На тех летать намного комфортнее. Особенно на «Боинге» первым классом. Наконец приземлились. На летном поле стояло несколько новеньких ЛаГГов. Все подошли посмотреть поближе. Но часовой, стоящий рядом, отогнал.

— Нет приказа, — безапелляционным тоном заявил он. — Получите допуск к полетам, тогда пропущу, а без приказа – никак.

Пришлось подчиниться. Да и какой может быть полноценный осмотр, когда ночь на дворе. Только и остается ужинать и спать. Так и поступили.

Утром началась учеба. Изучали материальную часть, тактико-технические характеристики и особенности пилотирования ЛаГГ-3 – этих, в общем-то, новых, не особенно конструкционно доведенных машин. Но в принципе ЛаГГ-3, или, как его еще назовут потом «Лакированный Гарантированный Гроб», Маше понравился. По сравнению с другими, как Як-1 и МиГ-3, ЛаГГ-3 имел большую живучесть, которой Як-1 из-за легкости своей конструкции особенно не отличался. И более мощное пулеметно-пушечное вооружение не в пример МиГ-3, вооруженного только пулеметами. На доставшемся Маше ЛаГГ-3 четвертой производственной серии было установлено аж 5 огневых точек. Четыре пулемета, два из которых крупнокалиберные 12,7 мм и 20-миллиметровая пушка. Причем все они были сведены очень близко к центральной оси самолета и, в случае ведения залпового огня, его сила должна была быть просто сокрушительной. А уж насколько, Маша совсем недавно убедилась на собственном опыте, после того, как её «ишачка» из всех стволов атаковал 110-й «Мессершмитт». Если бы не мотор воздушного охлаждения, который на И-16 защищал летчика при лобовой атаке не хуже брони, ей пришлось бы плохо. Но вот теперь она по вооружению с «мессерами» на равных, если не сказать больше, а стало быть, это еще вопрос – кто кого в гроб загонит.

Правда, как показала практика, летные характеристики ЛаГГ-3 все же оставляли желать лучшего. Недостаток тяговооруженности сильно давал о себе знать. Слабость мотора не позволяла развивать высокую скорость, да и управление слегка тупило. В этом отношении ЛаГГ-3 сильно уступал верткому и маневренному Як-1, но для пилотов, имевших большой налет на И-16 это особых сложностей не представляло. Вот поэтому, успешно закончив переобучение, без единого ЛП, авиаполк во второй половине сентября 1941 года отбыл на фронт под Москву.

А положение под Москвой в тот момент было тяжелое. В соответствии с разработанным немецким командованием, планом генерального наступления на Москву, получившим наименование «Тайфун», столица СССР должна была быть захвачена к концу октября. Чтобы 7 ноября в день очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции по Красной площади победным маршем прошли немецкие войска. Но о том, что этого никогда не случиться в то время кроме Маши, не знал никто. Не знали ее однополчане, не знал Генеральный штаб РККА, не знал Государственный комитет обороны, не знали и немцы, уже начищавшие для парада победы сапоги и бросающие в последний победный бой все новые и новые силы.