Попаданка для императора змей

Лавринд зарычал. Крикнул кому-то в толпе своих: «Какого Колхара! Ты же говорил, что заблокировал все остальные зеввы?»

– Не вы одни можете создавать иллюзию! – усмехнулся император.

И… дальше было уже не до смеха…

Потасовка завязалась кровавая, страшная.

Мятежники уже знали, что их видели, «сосчитали». И теперь у них одна дорога – либо убить адельтаха и взять власть в свои руки, либо взойти на эшафот.

Они сражались уже не за отмену ненавистных указов, не за собственные привилегии, а за свою жизнь! А это совсем уже другая война.

Рельгор только и делал, что давил чужие тела кольцами. Отбивался, выскальзывал, разрывал захваты. И продолжал, продолжал, продолжал.

Из всех нагов только император и лейдере могли теперь на Земле сохранять обличье змей. Потому, что были связаны с местными ведьмами…

А это означало… что Альва поддерживает Рельгора. Пусть подсознательно, пусть эмоциями, но нари с ним! И это давало адельтаху больше сил, больше веры в победу, нежели все расчеты и стратегические расклады.

К мятежникам то и дело приходило подкрепление. К адельтаху тоже.

Но силы оказались почти равны.

Предатели хорошо подготовились.

К тому же, Рельгор с Эманором имели дело уже не с единичными высокородными. Они сражались с самыми мощными кланами Гардавии, в том числе. Почти равными по силе императорскому.

Однако выхода не было. Либо пан, либо пропал, как говорили попаданцы с Земли.

Рельгор дрался словно в последний раз. Но точно также сражались и мятежники. Поэтому силы императора утекали, как вода в песок. И с каждой новой атакой, с каждым новым противником ему все сложнее было побеждать. Давить, наносить убийственные удары.

Хорошо еще магию тут невозможно было использовать. Наги могли сражаться только грубой силой и это все упрощало. Лишало мятежников возможности применить весь свой колдовской арсенал.

Рельгор видел только атаки, удары, чужие тела. Он превратился в машину для убийства. Но любой машине нужно топливо. И топливо у адельтаха заканчивалось.

Мятежники тоже выглядели изрядно потрепанными. Многие шатались, другие падали и поднимались. Безжизненные тела покрывали пустошь. Однако все, кто еще был в силе, мог хотя бы недолго держаться на ногах, продолжали осатанело сражаться. И пока счет шел почти один на один.

Никто не вел в счете выживших или погибших – неважно, как тут считать.

Эманор то и дело появлялся из месива тел. Командовал атаку, и воины императора с рычанием бросались в бой.

Генерал оставался генералом.

Однако сейчас он столкнулся с другой армией. Не менее умелой, не менее вымуштрованной и не менее свирепой.

Земля под ногами превратилась в красно-коричневую грязь. Мертвые тела походили на страшный, чудной ковер.

Рельгор словно весь, с головы до ног искупался в крови, замешанной на ошметках чужих тел.

Он больше не слышал, как громыхает вдалеке стройка или надсадно, будто прощаясь, вопят птицы. Он слышал только хруст чужих костей и своих собственных. Звук, будто лопается плотная холстина – так рвались мускулы. И это мерзкое, неприятное «вжжпп», когда в убийственных кольцах нага тела превращались в желе.

Алая пелена то и дело застилала глаза. С волос капала бордовая жижа.

В какой-то момент, когда перед глазами начало темнеть и снова светлеть, Рельгор подумал, что сейчас не останется никого. Ни мятежников, ни законных правителей Гардавии. И государство охватит хаос.

Впрочем, это волновало его меньше всего. Он думал лишь о том, что так и не увидел Альву. Звал ее мысленно, без всякой надежды. Так обращается к богу воин, идущий на неминуемую смерть. Так вспоминает о матери сын, отправленный разминировать поле.

Не было для Рельгора другого божества, не было никого больше…

И он звал Альву…

***

Альва

Я видела жестокое, безумное сражение.

Подобные я наблюдала только в кино. Но тогда я задним умом осознавала, что это лишь игра, фикция… Просто рассказанный мне сюжет. А когда фильм закончился, актеры поднялись с земли, отряхнулись и пошли есть жареную картошку. Да еще и гонорары получили за отлично отыгранные роли.

Но теперь… теперь все было по-настоящему. Боль за боль. Жизнь за жизнь. Последний вздох ради победы.

И от этого волосы шевелились на голове, липкий страх пробирал до костей.

Желудок свело спазмом, на грани тошноты и боли.

А потом и вовсе – внутри что-то оборвалось… Раз – и словно я сама оказалась надломлена, надтреснута, как тонкая березка во время урагана… Потому что, в самом эпицентре сражения вдруг обнаружила Рельгора.

Моего Рельгора!

Моего императора! Моего мужчину! Моего гада!

Он пошатывался, вытирал со лба кровь и время от времени тряс головой, словно вот-вот потеряет сознание.

Ну уж нет! Если кто его и прикончит за все страдания, что мне причинил, уж точно не гадкие предатели!

Не эти мятежники, что нападают из-за угла! Шакалами крадутся в ночи!

То же мне высокородные! Плебеи – и те честнее. Воюют лицом к лицу.

Может я потом его четвертую справедливыми упреками, гильотинирую возмущением и презрением. Но только я сама! И никто другой!

Я набрала в легкие больше воздуха и закричала: Рельгор! Я здесь! Я с тобой!