Попались и Пропали (СИ)

— Единственный, — проникновенно верноподданническим тоном обратилась она к сюзерену, — могу я высказать невинную просьбу?

— Проси, — с готовностью дозволил угомонившийся весельчак.

— Когда посчитаете свой благотворительный визит оконченным, не забудьте забрать их с собой, — кивнула Руана на свиту. — Иначе я до вечера не доживу. Судя по их взглядам на обласканную вами счастливицу.

И он понял. Прочёл в её глазах всё, до последней буковки. Даже опешил на секундочку. Но быстро пришёл в себя и гневно свёл брови. После чего медленно обернулся. Товарищи придворные дружно возмутились хулительным словам в свой адрес.

Руана слушала их зудение, пялилась на затылок монарха и ловила себя на ощущении, будто её выставляют напоказ. Дескать, смотрите и запоминайте: я наложил на неё лапу — чтобы других лап я на своей бабе не видел. Будет интересно посмотреть на него, когда руководитель империи узнает о её интрижке с его… как там они называются? То ли девери, то ли шурины — никогда не могла запомнить.

А может, она просто злится, что не получилось остаться с ним наедине? И чуток построить глазки? До приезда Ати осталось несколько дней. Если она так и не добьётся его всепоглощающего внимания, то внимание обратится на её прекрасную сестру. А как тут чего-то добиться, когда на тебя пялятся ревнивые фанаты? Готовые костьми лечь, не допустив до тебя свою звезду во второй раз.

— Подождите меня внизу, — внезапно приказал император, вызвав бурю молчаливого возмущения на перекошенных физиономиях.

Которую он встретил своей бесчувственной спиной. Ибо его глянцевые, красивые — чёрт возьми — глаза любовались девицей, растерявшей в дороге последние капли привлекательности.

— Я хочу тебя чем-нибудь порадовать, — многозначительно заявил коронованный ухажёр, вновь беря её за руку. — Завтра вечером в парке большой праздник. В честь твоего возвращения.

— Завтра? — удивилась Руана, робко потянув руку из захвата. — Неужели большой праздник можно подготовить за сутки?

— Пускай попробуют не подготовить, — хмыкнул он, крепче сжав руку.

И тут Руана решила немного понаглеть.

— А меня ваши фаворитки не утопят в бочке с вином?

— Не посмеют, — отмахнулся венценосный бабник. — Они знают своё место.

— Рада за них, — насмешливо проворчала Руана. — Они счастливей меня.

— Почему? — живенько заинтересовался он.

— Хотела бы и я знать своё место. А то мне тут сообщили радостную весть: оказывается, таарий замуж не берут. Даже с приданым. Для всех обладание ДАРОМ большое везение. А у меня оно, как у собаки пятая лапа.

Император заржал, одобрительно хлопая себя по ляжкам. И так, похохатывая нагнулся к ней:

— Я весьма доволен, что таарий не берут замуж. Ты драгоценная редкость. А все драгоценные редкости я стараюсь заграбастать первым.

После чего сплавляешь их по дешёвке — вспомнила Руана о том, как он выдаёт замуж своих фавориток.

— Я бы тоже старалась, — вежливо поддакнула она. — Если речь о подлинной драгоценности. Но со мной, единственный, вы явно переборщили. И выдаёте желаемое за действительное. Думаю, на празднике рядом с вашими фаворитками это станет очевидно.

— Да, они красивей тебя, — без обиняков отвесили ей паршивый комплимент. — И манеры у них куда привлекательней. Ты же отъявленная грубиянка.

— Да, мне говорили, — с безупречной беспечностью согласилась вообще-то урождённая аристократка. — Но, ничего не могу с собой поделать. Так что ваша драгоценность больше похожа на булыжник, валяющийся в луже.

— И меня это устраивает, — с нажимом произнёс монарх.

— А я не желаю быть посмешищем для ваших малюток! — изобразила она столь же безупречную обиду.

Всё-таки с момента возвращения памяти её притворство достигло небывалых высот. Во всяком случае, для малоинформативного средневековья. На Земле, понасмотревшись сериалов, ты уже предупреждён о людской неискренности. Тебе лепят прямо в лоб: все врут, никому нельзя верить. А тут…

— То есть, ты мне отказываешь? — прямо спросил домогающийся император.

— То есть, я должна подумать, — дипломатично подвела черту Руана. — Единственный, я даже не буду пытаться делать вид, будто вы… можете быть неинтересны женщине. Но у меня больная гордость. Лучше смерть, чем стать посмешищем.

— Что ж, — задумчиво покачал он головой. — Я терпеть не могу отказов, но в этом что-то есть. В конце концов, ты не простая девица. И я должен с этим считаться. Ладно, — спохватился он, поднимаясь, — тебе нужно отдыхать. Я удаляюсь. Но завтра желаю видеть тебя на празднике!

— Я похожа на идиотку? — хмыкнула Руана. — Не явиться на праздник в твою честь, всё равно, что обрядить свинью в дорогое платье, которое тебе шили целый год.

Естественно, и эта шутка прошла на ура — такой тут непритязательный народ. Похохатывая, император убрался восвояси. А Руана тотчас вылезла из постели и попросила:

— Мамушка, мне нужно одеться. Во что-то попроще.

Кормилица выползла из-за перегородки и пошлёпала к одной из подставок. Стащила с платья драпировку и гордо осведомилась:

— Такое сойдёт?