Попасться на крючок (ЛП)

Глаза Фокса метнулись к глазам Ханны, вожделение охватило его, наряду с… паникой. Полной паникой. Он никак не мог поцеловать её и оставить всё как есть. Понимала ли она, как трудно это будет сделать? Насколько невозможно? Это была её игра? Её выражение лица было настолько невинным, что это казалось невозможным. Невозможно было и отказать ей в её просьбе. Отказать ей в чём-либо.

Он поцелует её здесь. На публике, где это было безопасно.

Правильно.

Как будто прикосновения к ней были безопасны, когда он был на грани разрушения. Разбиваясь на тысячи крошечных кусочков.

Фокс облизал губы и шагнул ближе к Ханне, его рука легла на её бедро, словно намагниченная. Его большой палец нащупал очень лёгкую форму, почти как… крошечный ремешок, и он посмотрел вниз, наблюдая, как его пальцы ощупывают его. — Что это за трусики?

— Я не понимаю, какое это имеет значение. Это просто поцелуй.

Это стринги. Я знаю, что это гребаные стринги.

Господи, она бы выглядела в них так сексуально.

— Верно. — Он выдохнул, пульс бился в основании его шеи. — Прощальный поцелуй.

— Именно так. — Она медленно посмотрела на него. — Для закрытия.

Закрытие.

Дело закрыто.

Это было то, что он решил. Это было то, что должно было произойти.

Когда-нибудь она поблагодарит его.

Её рот был таким мягким, губы чуть приоткрылись, ожидая, когда он накроет их своими. Один поцелуй. Без языка. Никаких дегустаций, иначе он погибнет, потому что ни у кого на планете нет её идеального вкуса, а ему нужно, чтобы воспоминания об этом угасли, а не усилились.

Хорошая попытка.

Память о ней никогда, никогда не исчезнет.

Фокс, очевидно саморазрушительный, всё равно опустил голову, отчаянно желая напоследок насладиться её ароматом.

За баром зазвенел колокольчик, Пайпер крикнула: — Последний звонок. Платите и валите отсюда, детишки.

Ханна вырвалась из его объятий, пожав плечами. — Ну и ладно.

Его мысли пытались наверстать упущенное, ширинка его джинсов стала бесконечно туже, чем была, когда он заходил в бар. — Подожди. Что?

Несмотря на покрасневший цвет лица, её тон был непринуждённым. — Не вовремя, я думаю.

— Ханна, — прорычал он, делая шаг в её пространство и оборачивая руки по бокам её платья. — Ты получишь поцелуй.

Она издала невнятный звук. — Я имею в виду, что мне всё равно нужно забрать свою сумку из твоей квартиры. Автобус отходит в семь утра.

Его голова поплыла, желудок заныл, проваливаясь сквозь половицы «Кросс и Дочери». Он знал, что автобус в конце концов отправится, но каким-то образом заблокировал эту информацию. Теперь его не остановить. Она уходила. Уезжала. Её решение зависело от него, и они оба знали, что он его принял.

Ты поступаешь правильно.

— Я также собираюсь переодеться из этого платья, — пробормотала она, наполовину про себя.

О, но он услышал это. И определённо представил, как она выходит из бирюзового материала в одних трусиках и туфлях на каблуках. Он представил себе его рот на её коже и, Боже, то совершенно идеальное чувство возвращения домой, которое дарит ему только Ханна.

Пайпер снова позвонила в колокольчик, и в баре вспыхнули огни.

— Думаю, нам лучше уйти, — сказала Ханна, проходя мимо него.

Беспокоясь, что он, возможно, идёт на верную гибель, Фокс был бессилен что-либо сделать, кроме как последовать за ней.

Глава 24

С

ердце Ханны разрывалось.

Он сделал это. Он действительно это сделал.

Она, конечно, беспокоилась. Что Фокс вернётся из поездки, будучи обманутым своим лучшим другом, и будет напрягаться под давлением одновременных изменений в карьере и личной жизни. Но она верила в то, что он не сможет посмотреть ей в глаза и остановить то, что они строили вместе. И всё же он сделал это. Он действительно, действительно сделал это, и когда она поднималась по лестнице в его квартиру, её сердце стучало позади неё, разбитое и окровавленное.

Боже. Непослушный орган чуть не вырвался из её груди, когда он вошёл в «Кросс и Дочери», она была так рада его видеть.

Глупая. Такая наивная и глупая.

Бери свою сумку и уходи.

Просто уходи.

Его поцелуй только усугубил бы боль в десять раз. Она держала прощальный поцелуй в заднем кармане в качестве последнего средства, зная, что это сломит любую защиту, которую он выстроил за последние пять дней, но сейчас… сейчас она не хотела прибегать к последним средствам. Она хотела найти тёмное место, забраться в него и заплакать.

Часть её понимала, что это несправедливо. Если Фокс не хочет отношений, она должна уважать это, быть большой девочкой и желать ему добра. В конце концов, она знала о его закоренелом холостяцком статусе с самого начала. Это не было новостью. Но скажите это её сердцу.