Попы в космосе

Эрос (взрывается). Да неужто больше некого послать?! Попа в космос – это же что такое?! Микроскопом гвозди забивать!

Секретарь. У нас гвозди всем забивают. В том числе и попами.

Эрос. Ну, кому это надо? Зачем? Не постигаю я этого, отец Василиск!

Секретарь (успокоительно). И не нужно. Умом в России все равно ничего не понять, потому у нас им не пользуются вовсе. От ума, как известно, одно горе.

Эрос. А чем же жить человеку?

Секретарь. Дисциплиной. Послушанием. Верою.

Эрос. Так я и верую!

Секретарь. Может быть. Другой вопрос – в кого?!

Эрос (опешив). Как в – в кого? Во Единого Бога, Творца небу и земли…

Секретарь. Это хорошо. Это правильно. Но! (Поднимает палец.) На Боге свет клином не сошелся. Есть ведь еще священноначалие. Что оно решило, то и исполнять надо, иначе какой вы батюшка?

Эро́с сидит в сомнениях.

Диакон (с пола). Не верь ему, отче! Врет он все! Искушает, в соблазн вводит…

Секретарь (диакону). А ты, отец диакон, я гляжу, обидчивый. Тебя всерьез смирять надо. (Наступает диакону на грудь.) Мы тебя вот что… Мы тебя в космос без скафандра пошлем. И без ракеты. В одном подряснике.

Диакон (хрипит). Пусти… дышать нечем!

Секретарь. Вот так тебе и в космосе будет. Привыкай.

Диакон хрипит в своей смирительной рубашке, задыхается.

Эрос. Пусти его, ради Христа!

Секретарь давит сильнее.

Диакон (хрипит). Не сдавайся, отец настоятель…

Эрос. Молю, отец Василиск! Его же удар хватит.

Секретарь. Лес рубят – щепки летят. Мне лишь бы вам удовольствие доставить, отец Эро́с. А диакон – пусть его. Одним диаконом больше, одним меньше – никто и не заметит.

Диакон может уже только хрипеть.

Секретарь. Так что мы решаем?

Эрос (опустив голову, тихо). Да…

Секретарь. Летим в космос?

Эрос. Да.

Секретарь. Громче, отец настоятель, громче!

Эрос. Да… Да! ДА!!!

Секретарь смеется страшным заливистым смехом. Свет вспыхивает и гаснет.

Сцена четвертая

Ефросинья складывает Эросу чемодан. Он сидит на стуле, смотрит перед собой. Творит Иисусову молитву.

Эрос. Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного… Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Ефросинья. Я тебе тут просфорок положила.

Эрос (глядя перед собой). Не надо, мать. Не пустят просфорки в космос. Там только мягкая пища. Чтобы поперек кишки не застревала.

Ефросинья. Ну, пусть лежат, места немного занимают.

Эрос. Не нужно, говорю. Контрабанда это. Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Ефросинья. Вот тут, в уголок, три смены белья кладу чистого.

Эрос. Не трудись. Голым пришел на эту землю, голым и ухожу с нее… Во едином скафандре только.

Ефросинья. Что же, совсем ничего не возьмешь? А крест?

Эрос (встрепенувшись). Крест положи. И Библию. Хоть осквернен и унижен, но священник русской православной церкви есмь. Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Ефросинья (бросает вещи). Знаешь, что, отец Эро́с?! Хватит уже, довольно!

Эрос (смотрит на нее). Что хватит?

Ефросинья. Вот этого всего – хватит. Ты батюшка, да. Но ты ведь еще и человек! По образу и подобию Господа создан. Есть у тебя достоинство человеческое или нет его?

Эрос. О чем ты, матушка?

Ефросинья. О том, что с грязью тебя смешали! Вон, к бесам воздушным посылают – полномочным представителем.

Эрос молчит, опустив голову.

Ефросинья

. Что молчишь?!

Эрос (тихо). А ты что предлагаешь?

Ефросинья. Не лети. А если заставлять будут – откажись! Сложи сан.

Пауза. Эрос поднимает голову, смотрит на Ефросинью.

Эрос. Как – сложи? Да это мне проще тогда головой в стену – по рецепту отца диакона.

Ефросинья. Ничто, выдержишь. Зато совесть твоя спокойна будет. Ты пойми простую вещь: ты ведь сперва христианин, а потом уже батюшка.

Отец Эрос думает.

Эрос (с болью в голосе). А жить на что будем? Я ведь кроме службы священнической ничему не обучен.

Ефросинья. Ничего. С голоду не помрем. Мир не без добрых людей.

Эрос (после паузы, качает головой). Не могу, матушка.

Ефросинья. Почему?

Эрос. Я не только священник православный. Я теперь еще и государственный преступник. Террорист.

Ефросинья. Ох, Матерь Божья, да какой же ты террорист?