Читаем Пора Познакомиться. Книга 3. Взросление (СИ) полностью

-Что ж, Катюш-отвечаю-У каждого свои принципы жизни и воспитания. Цыплят по осени считают, а результат потом скажется. Вот когда наши дети, как люди состоятся, тогда и померяемся-Да уже сейчас всё понятно, мои мне благодарны будут, а твои клясть тебя станут.



И не переубедишь, крепко на своём стоит, а я и не стала, её дело. Главное и другие так же, как она двое-трое рассуждающих есть, а прочие на моей стороне.

Потом встретимся много позже, когда она будет плакаться, что сын по тюрьмам, и дочь сгулялась ни учиться ни работать не хочет. Я только одно отвечу, не жизнь виновата, а твоя слепота. Не поймёт.



Сидит Катюша, а я за перегородкой от неё работаю, кричит на весь зал, Гончарука позовите!

Я не реагирую, она раза три так крикнет, идёт к нам-не слышишь, я тебя зову-Меня? -удивляюсь-ты вроде бы мужчину звала.-Ну, ведь Гончарук у нас ты-Мало ли отвечаю, Гончаруков у нас сама знаешь 25 семей на участке, может ты к кому в зале-Нет, к тебе-злится.



-Ну, если ко мне, то нужно говорить Гончарук позовите, или проще Веру, у меня ведь имя есть, вроде не в казарме мы-Поумничай ещё!-А что поумничай? А если я скажу Шкрета позовите или к Шкрету подойдите? Нет, Катюш, не ерунда, в женском варианте фамилии наши не склоняются.

Фыркнет и уйдёт, наговорились.



Лиза оператор у нас. Нет недаром не люблю ещё с детства, от отчимовой матери это имя. Полностью она его оправдывает, хитрая,как лиса и скользкая. Всё время в глаза всем ластится, а за спиной таких гадостей наговорит, что мама дорогая.


Очень любит мне палки в колёса вставлять, а всё оттого, что на место моё метит, вот и ходит вокруг, может тебе лучше дома сидеть с твоим выводком. Тонкие такие намёки, тоньше и грубее не придумаешь. Но держусь, закалённая уже и ранее наученная распознавать мины расставленные, оттого не ведусь на подзуживания и провокации, чем только более злю.


А со всеми остальными девчонками отношения ровные и добрые, как и раньше. Они ведь, девочки мои здорово мне помогали, пока я дома сидела, забегали, не забывали, за что я им очень благодарна и теперь стараюсь своей малой помощью, отплатить сторицей.



Клиенты тоже разные бывают, такого насмотришься. Есть у нас один, только завидим, двери все на замки и милицию вызываем. Парень молодой, 27 лет всего, психически больной. К нему наша почтальон пенсию всегда с милиционером носит, иначе нельзя.


Он всегда с кухонным ножом над душой стоит и если не может дня пенсии дождаться, растратился, бежит с этим ножом на почту. Однажды весь барьер ножом исколол, а он фанерный и норовил стёкла побить. Такие вот клиенты бывают, скручивать впору.



Всякого натерпишься, насмотришься, переживёшь. На участке нашем много знаменитостей жило. И Лещенко одно время на Кировоградской проживал, и певец Геннадий Белов, может помните "Дроздов" пел, и других много перебывало, всех-то не упомнишь. Разные они одни терпеливые и обходительные, другие капризные и раздражительные, третьи свысока на тебя смотрят и сквозь губу цедят.


И вот главное будто бы не понимают, что по эту сторону барьера тоже человек сидит и тоже со своими амбициями и обидами. А ведь если конфликт случается, то чаще всего оттого, что не сдержал человек, по эту сторону барьера свои эмоции в ответ на пренебрежительное хамство и показал свою, хоть маленькую, но власть,помучил, поиздевался, придираясь к закорючкам.


Кто-то из нас выше этого, понимает мы обслуживающий персонал, значит нужно терпеть, а у кого-то нервы сдают. И никто не понимает, что на самом деле это простая цепная реакция и каков посыл таков ответ, ведь где-то выход эмоциям быть должен, вот клапан и срывается с котла. Но за это операторов потом крепко наказывают естественно рублём.



А вот сдерживающимся нам туго приходится и мы потом, зачастую эту накопленную энергию дома, на своих родных выплёскиваем. По себе знаю, сколько шлепков детям раздала, там где в нормальном состоянии спокойно и даже с юмором отнеслась, сколько кричала от бессилия.


Ничто бесследно не проходит, вот только тот, кто своё плохое настроение на мне на работе сорвал, пошёл себе дальше, довольный собой, а ведь ему его тоже кто-то испортил а домашние наши крайними в этой цепочке оказались. Такой круговорот в природе человеческих отношений, в нашей до дикости задёрганной жизни.



Так вот и с Перетуриным случилось, комментатором известным. Пришёл он посылку получать, ему целый месяц извещения слали, и уже возвращать посылку собирались, а он и пришёл наконец-то, где-то в командировке был. А там ему книги какие-то раритетные прислали. Сунулись выдавать, а посылки-то и нет. Отослали? Нет, отметки об отсылке не стоит и самой посылки нет как нет.



Искали всем начальством, по всем полкам шарили и под стеллажами нашли обрывок от упаковки. Скандал был жуткий. Нашли и того, кто посылку вскрыл и раздербанил. Не сразу но нашли, а Перетурину пришлось возмещать сумму потери, ту, что на посылке ценностью объявленной была. Он-то втрое более требовал, но закон есть закон, во что оценено, то и возвращают. Правда и часть книг спасти и вернуть удалось, не все вор продал.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века