Пора убивать

— А я думаю, что это какое-то средневековье. И почему это южанки так ревнивы?

— Такими их сделали мы. Этому они научились от нас. Если бы моя жена отправилась пообедать или поужинать со своим другом, я оторвал бы ему голову, а потом подал бы на развод. Так что она научилась этому у меня.

— Но в этом нет абсолютно никакого смысла.

— Конечно, нет.

— И у твоей жены нет друзей?

— Мне они, во всяком случае, неизвестны. Если ты о ком-нибудь услышишь, дай мне знать.

— У тебя тоже нет никаких подруг?

— Зачем они мне? Поговорить о футболе они не могут, об охоте не могут, о политике или юриспруденции — тоже нет. Они не могут говорить о том, что меня интересует. Зато они будут рассуждать о детях, об одежде, кулинарии, о мебели, в чем я абсолютно не разбираюсь. Нет, никаких друзей-женщин у меня нет. Да они мне и не нужны.

— Вот что мне так нравится в южанах. Какие они все терпимые люди!

— Благодарю.

— А евреи у тебя среди друзей есть?

— Не знаю ни одного еврея в нашем округе. У меня был друг-еврей в колледже, Айра Таубер, из Нью-Джерси. Мы были очень близки. Я люблю евреев. Ведь и Иисус был евреем, ты же знаешь. Я никогда не понимал антисемитизма.

— Боже, да ты либерал! Ну а как, гм, насчет гомосексуалистов?

— Мне жаль их. Они даже не знают, чего лишены. Но это их проблемы.

— А ты мог бы иметь друга-гомосексуалиста?

— Думаю, да — до тех пор, пока он не сказал бы мне об этом.

— Нет, все-таки ты республиканец!

Она забрала у него пустую банку, бросила ее на заднее сиденье, открыла две новых. Солнце уже село, и густой, влажный воздух, врывавшийся в машину на скорости девяносто миль в час, нес прохладу.

— Значит, мы не можем быть друзьями?

— Нет.

— Любовниками тоже?

— Прошу тебя. Я все-таки за рулем.

— Тогда кто же мы?

— Я — юрист, ты — студентка юридического колледжа. Я — работодатель, ты — наемный служащий. Я — босс, ты — подчиненный.

— Ты — мужчина, я — женщина.

Джейк скосил глаза на ее джинсы и синюю рубашку.

— В этом не может быть никаких сомнений.

Эллен покачала головой, глядя на проносящиеся мимо заросшие зеленью холмы. Джейк улыбнулся, отхлебнул из банки и прибавил скорости. Они миновали несколько перекрестков со старыми, заброшенными дорогами, и холмы внезапно кончились. Местность стала совершенно плоской.

— А как называется ресторан? — вдруг спросила Эллен.

— «Голливуд».

— Как?

— «Голливуд».

— Откуда такое название?

— Когда-то ресторанчик находился в маленьком городке под названием Голливуд, это здесь же, в Миссисипи. Потом там случился пожар, и владелец перебрался в Робинсонвилль, но решил сохранить старое название.

— Чем же этот ресторан так примечателен?

— Там отличная еда, отличная музыка, и до Клэнтона сотни миль, так что меня никто не увидит в обществе очаровательной, но совершенно чужой женщины.

— Я не женщина, я — подчиненный.

— Странный и очаровательный подчиненный.

Эллен улыбнулась, провела рукой по волосам. На следующем перекрестке Джейк свернул влево, и вскоре они оказались у поселка рядом с железной дорогой. По одну сторону улицы стоял ряд деревянных домов, по виду давно покинутых хозяевами, на противоположной стороне располагался небольшой бакалейный магазин — из окон его доносилась негромкая музыка, а перед входом стояло с десяток машин. Подхватив с сиденья бутылку «Шабли», Джейк взял своего подчиненного под руку, и вдвоем они прошли внутрь здания.

Рядом со входом находилась небольшая сцена, на которой за роялем сидела царственного вида пожилая негритянка и напевала какой-то шлягер. Столики были установлены в три длинных ряда, доходящих почти до самой сцены. Занятыми оказались всего несколько, и официант в черном, наливавший из кувшина пиво, сделал им знак проходить. Он усадил Джейка и Эллен в углу за маленьким столиком, накрытым скатертью в красную и белую клетку.

— Жареный укроп будете? — обратился он к Джейку.

— Да! Две порции.

Эллен наморщила лоб и посмотрела на своего спутника.

— Жареный укроп?

— Ну да. А что, в Бостоне его не готовят?

— Вы здесь все жарите?

— Все, что стоит есть. Если тебе укроп придется не по вкусу, я сам с ним справлюсь.

Восторженный вопль раздался со стороны столика, находившегося через проход. Сидевшие за ним четыре по виду супружеские пары, попробовав что-то, разразились восклицаниями удовольствия и радостным смехом. С этого момента шум и оживленный гомон в ресторане не смолкали.

— Самое замечательное здесь то, — пояснил Джейк, — что ты можешь вытворять что хочешь, шуметь как угодно, сидеть сколько вздумается, и никому до этого не будет никакого дела. Когда ты садишься за столик в «Голливуде», то он твой до утра. Увидишь, сейчас начнут танцевать.

Он заказал креветки под соусом и жаренную на углях рыбу для обоих. Себе Эллен выбрала еще и лягушачьи лапки. Официант уже торопился к столику с бутылкой охлажденного «Шабли» и бокалами. Первый тост подняли за Карла Ли Хейли и его помутившийся рассудок.

— Какого ты мнения о Бассе? — спросил Джейк.

— Из него выйдет отличный свидетель. Он скажет все, что нам будет нужно.

— И это тебя беспокоит?