Порченая кровь

— Да, она осознавала риск, — с нажимом ответила Евгения, — мы всё обсудили. Муж пообещал ей никогда не вспоминать эту историю. Подруга эмигрировала. А главное — Оксане было так плохо, что она хотела помощи немедленно. И мы эту помощь ей оказали.

— Какие умницы, — усмехнулся Павел. — А где доказательства, что все было именно так? Может, вы мне сказки рассказываете. Насколько вы действительно помогали людям? Неизвестно. Они были адекватны, соглашаясь на амнезию? Влияние на неокрепшую психику…

— У нас есть интервью всех клиентов перед процедурой, — перебила Евгения.

— И Оксаны?

— Да. Там она подробно объясняет, почему решилась. По сути, повторяет все мои слова.

«Это те битые файлы, что я не смог прочитать после прошлой встречи?» — подумал Павел.

— Отлично, где записи? — спросил он.

— Садись за компьютер, — устало предложила Евгения. — Пароль такой…

Павел быстро произвел все нужные манипуляции, переписал файлы на свой ноутбук и открыл интервью Оксаны. Через несколько минут выключил. Есть! Досмотреть можно в самолете. Дело решено. Оксана говорила абсолютно то же, что и Леара. Не врала моряна. Он посмотрел на часы и стал быстро собираться. Сегодня вечером он будет у Геннадия. А завтра они с Лилианой станут паковать чемоданы.

— Эй, детектив, а что с нами? — осведомилась моряна.

— Служба Утилизации решит, — отчеканил Павел, доставая телефон. — Извините, дамы, но другого выхода нет. Втихаря используете запретную разработку. Сильную. За большие деньги. Это раз. Эрлийцу тоже достанется, не переживайте. Меня чуть не лишили памяти, а потом едва не угрохали, что почти равноценно. Это два. Вполне достаточно. Информацию всю я им передам. А меня это дело больше не волнует.

Он начал набирать номер Службы на пути к дверям.

— Стой, мы тебе не все рассказали! — крикнула Леара.

— Не надо, — сказала Евгения подруге.

— Надо, — мрачно отозвалась Леара. — Поверь, Служба Утилизации — это очень плохо для нас. — И повернулась к Павлу: — Прошу, прежде чем звонить, посмотри еще одно интервью.

— Чье? Рассказ Оксаны я видел. Другие меня не волнуют.

— Интервью Михаила Орлова.

Павел остановился. Любопытно, конечно, что за птица, но не до такой степени, чтобы тратить сейчас драгоценное время.

— Он имеет отношение к Оксане?

— Нет.

— Всего доброго.

— К тебе имеет! — крикнула Леара в спину детектива.

— Ко мне? — Павел обернулся и с удивлением посмотрел на моряну. — Какое?

— Открой интервью и увидишь.

Павел нерешительно вернулся к столу. Может, они просто тянут время? Уехать, а посмотреть после отпуска? Ладно, дадим им шанс. Достал ноутбук, включил. Быстро нашел знакомую фамилию — Михаил Орлов. Ну что, друг, давай, удиви меня. Павел открыл файл. И оторопел.

Он смотрел сам на себя.

— Что за… — пробормотал детектив.

— Круто, Миша, да? — ухмыльнулась моряна, глядя на Павла.

«Михаил, объясните причину, по которой вы хотите забыть четыре года своей жизни», — спрашивала Евгения в интервью.

«Я потерял команду на последней операции, — тяжело заговорил Павел на экране. — Из-за собственной глупости и самоуверенности. Они были против заключения этого контракта, особенно Кира, моя девушка… Но я настоял. Переоценил наши силы и недооценил масштаб происходящего. Людь воспользовалась наемниками, чтобы сохранить своих, и мы оказались в самом пекле. Погибли все, кроме меня. И Кира тоже погибла. Виноват только я».

«Но вы же раздали все полученные деньги родственникам погибших, попросили у них прощения — разве это частично не искупает вину?»

«Нет, я просто обязан был это сделать, а как иначе? — удивился наемник. — Легче не стало. Дальше жить с таким грузом на совести не могу. Но и самоубийство не по мне».

«Понятно. Как-то пытались решить проблему? Обращались к другим психологам? Ходили в церковь?»

«Психологи не помогли. А церковь — не знаю. Может, и помогла бы. Но… не приучен я. То, что предложил эрлиец, подойдет лучше всего».

«Но после процедуры забудется и Тайный Город», — это уже голос Леары.

«Мне не нужен Тайный Город, тут слишком много интриг и крови, он отнял у меня самое дорогое. Я хочу забыть о нем и вернуться к той реальности, что знал».

«Пожизненной гарантии дать мы не можем, я уже говорила, — вкрадчиво напомнила моряна. — Что будет, если «вспомнить все», — неизвестно».

«А на что она, эта пожизненная гарантия?! Мне остро нужна помощь. Прямо сейчас».

«Хорошо, — сказала Евгения, — мы поможем. Из вашей памяти уйдут четыре последних года, как мы и договаривались. Вы очнетесь в областной больнице, после автокатастрофы на пути из Екатеринбурга в Москву. И начнете все заново, как вы и хотели».

«Все верно. Я готов».

Павел нажал клавишу на ноутбуке, запись остановилась. Обернулся к женщинам.

— Что это за бред? Видеомонтаж? — глухо спросил он.

— Просто часть вашей биографии, — ответила Евгения. — Нам очень жаль.

— Не может быть. Я не верю, — пробормотал Павел. И вдруг поднял голову и отчеканил: — Это невозможно, потому что в то время, когда была сделана запись, я лежал в коме — после аварии. Я проверял все документы, меня едва вытащили и уже не надеялись, что очнусь…