Порченый подарок

— Друза, я предупреждал тебя! — грозно рыкнул враз помрачневший Бора, накрывая мою ладонь своей.

— А я тебя, что чужачка тебе не пара и никогда тебя не поймет! — огрызнулась нахальная стерва.

— Уйди! — повелительно указал Бора на выход, и я ощутила волны той самой, вызывающей потребность подчиняться силы. И снова неуместная мысль, словно стремительно промелькнувшая мимо стрела: а ведь ему ничего не стоит применять такое и ко мне, ведь сопротивляться подобному просто невозможно, но никогда, никогда он…

— Одумайся, пока не поздно, предводитель! — вякнула несносная скандалистка, начиная при этом пятиться, хоть и нехотя. — Похоть твоя к ней наколдованная, потому и не принимает она тебя! Удали ее прочь, дай волю зверю да позови меня, и увидишь, что правда, а что только морок, — продолжая удаляться под тяжелым взглядом Бора, Друза перешла на визгливые вопли: — Что же вы все молчите, друзья его и лучшие воины? Неужто некому, кроме меня, любящей всем сердцем женщины, некому сказать ему, что он из-за нее потеряет? А что будет со всеми нами? Хотите под чужую руку встать или же уже встали?

— Ну какая же дура окаянная эта баба, — пробормотал Вада, но от меня не ускользнуло, что все аниры выглядели теперь так, словно им есть что сказать, но делать они этого не решаются.

Предводитель не отворачивался до тех пор, пока Друза не убралась из зала, а после неторопливо поднялся, увлекая и меня за собой, и, не жалея времени, обвел тяжелым, буквально давящим к полу взглядом всех присутствующих и поднял вверх наши сомкнутые руки так, чтобы видно было отовсюду.

— Эта женщина — моя диала! — произнес он, будто неподъемным камнем припечатал. — Не чужачка, не вештица, не чаровница, разум мой затмившая, а моя диала! С меткой или без нее! Все, что промеж нами, — никого из вас не касается! Коли кто не согласен с тем, как все обстоит, — ворота открыты!

Аниры заволновались, по залу пронесся встревоженный ропот, и мое сердце сжалось, холодея от понимания, как же недальновидно поступает сейчас мой супруг.

Но то ли предел его терпения наступил, то ли он точно знал, что делал и какие будут последствия, в отличие от меня.

— Тем же, кто мне действительно предан и остается, повторю в последний раз: неуважения, обид да козней и сплетен для нее терпеть больше не стану, прощать и смотреть на это как на дурость и ерунду — тоже. Будь то мужчина или женщина — узнаю, о чем таком, и спрос будет един.

— Предводитель, да никто же ничего такого… — начал один из воинов, но замолк.

— Мы же о тебе… — подал голос еще кто-то.

— Кто стоит над вами? — громоподобно рыкнул Бора, обрывая всех, и у меня задрожали все внутренности.

— Ты, — отозвался зал.

— Кому вы до сих пор доверяли свою защиту?

— Тебе, — и снова дружно, как один.

— В силе моей усомнились? Может, кто хочет на мое место?

— Нет, нет, нет, — поднялся шум, но предводитель легко добился тишины, хлопнув по столешнице свободной ладонью, отчего подпрыгнула вся посуда.

— А раз нет, так и не забывайте, чье тут слово все решает! — подвел он черту, опустил мою, уже чуть начавшую затекать руку и сказал совсем иным, полным мягкости тоном: — Пойдем, жена моя.

— Бора, — обратилась я к нему, когда толстое дерево двери отрезало нас от звуков дома, — я прекрасно понимаю, что ты сейчас сердит, и рискую вызвать твое раздражение еще больше…

— Никакого риска в этом для тебя, — резковато ответил супруг, отходя к окну и останавливаясь там спиной ко мне.

— Знаю, что я здесь всего ничего и это нормально, когда кажется, что все вокруг что-то скрывают или недоговаривают. Но прежде у нас был разговор, и ты сказал — спрашивай, если ты хочешь знать. — Не оборачиваясь, предводитель кивнул. — Вот я и спрашиваю прямо: что есть такое эта метка, кроме знака твоего покровительства и обладания мной, раз это настолько не оставляет равнодушными всех вокруг. То есть я могу понять, почему та же Друза создает вокруг этого столько шума…

— Ликоли… — Бора, оглянувшись, поморщился, как от зубной боли, и я заторопилась, чтобы он не счел меня жалобщицей и капризной девчонкой, желающей добавить ему головной боли.

— Нет-нет, меня ее выпады не задевают, супруг мой, я не слишком искушена в… — я взмахнула рукой, подыскивая нужные слова и решила говорить, как хочу, — в любовных отношениях, но моих познаний и интуиции, — хотя будет правильнее сказать наивного оптимизма, Греймунна, — хватает, чтобы видеть — она мне не соперница. Но я не слепая — видела, что и все остальные беспокоятся из-за отсутствия этой метки у меня, да и намеки эти на последствия…

— Не слушай! — рубанул в воздухе рукой Бора. — И не бери это в голову! Все так, как я и сказал там: ты моя диала, супруга законная и по вашим обрядам, и по нашим понятиям, я тебя таковой признаю, и по-другому уже не быть.

— Но метка… — возразила я, но он прервал меня.

— Лишь знак на коже.

— Не о том ты говорил мне еще совсем недавно. — Я не стала повышать голос, явно уже понимая, что мой муж почему-то решил пока уклониться от разъяснений, и я не слишком была уверена, что нужно настаивать.