Порхай как бабочка, жаль как пчела

– Алесь, ему от тебя нужны были деньги, часть моего бизнеса, как месть за то, что я тогда оставил его фактически ни с чем. Ты сейчас не веришь мне, думаешь, я и тебя так же кинул, но нет, я помню нашу договорённость. Просто не хочу, чтобы всё снова досталось ему. И когда он тебя бросит, а будет это скоро, поверь, я отдам всё, что тебе положено, как моей жене. Обещаю.

– Мне ничего не нужно, Кирилл.

– Он не любит тебя.

– Не хочу это с тобой обсуждать.

Мне было неприятно слушать этот бред, хотелось уйти, но непонятные силы не давали этого сделать. Потом Кирилл потянулся к сейфу, что скрывался за картиной в одной из стен, я знала, что он там есть, но так же знала, что ничего особо ценного в нём не хранится. А извлёк Кирилл небольшую фоторамку и диск, который тут же вставил в проигрыватель, рамку протянул мн.

– Красивая, правда?

В сопровождении этих слов я увидела девушку, в свадебном платье, такую же рыжую… нет, лучше, ярче… Карину. Тут же Кира обратил моё внимание на запись.

– Ты же понимаешь, я волнуюсь за тебя, поэтому, надеюсь, не в обиде, что приглядывал за тобой всё это время? И знаешь, что меня задело? – Он вопросительно смотрел на меня, я уже мало что соображала, но слушала его гипнотический голос, смотрела на него в ответ. – Он никогда вот так не смотрел на тебя, Алеся, никогда.

И пальцем указывал на монитор, где Дима, совсем молоденький, улыбается Карине. Открыто, искренне, с некоторым восхищением в глазах, с неподдельным интересом и самое страшное в том, что Кирилл прав, так он на меня никогда не смотрел. Он хотел меня, он добивался, но на Карину он смотрел как на идол в живом обличии, как на божество.

В груди разрасталось неприятное чувство горечи, сдавливающее изнутри все органы, не позволяющее вздохнуть. Мысленно я приказывала себе успокоиться, но уже не могла, большинство сил уходило на то, чтобы не заплакать.

– И у меня для тебя ещё кое-что есть.

Напоследок включил на компьютере запись, и голоса я узнала сразу, по крайней мере, Димкин:

«– Что молчишь? Колись. Уделал всё-таки Галаева?

– С чего ты взял, что его?

– Ну… слышал краем уха, что он вроде как развёлся, а жена его работу ищет. Ничего не напоминает?

– Ничуть.

– Димас, не тяни, я же знаю, что она. Как тебе удалось?»

На этом запись прекратилась, а Кира уставился на меня.

– Кирилл, запись вырвана из контекста, поэтому никакой ценности не имеет, да и не сказал он ничего такого… Если у тебя всё, то я пойду.

– У меня всё. Я знаю, ты не была со мной счастлива, но и он тебя вряд ли порадует, ты слишком умна и независима, чтобы делить трон с другой. Извини, но это так. Ты ведь узнала её?

На последний вопрос я не ответила. Не хотела отвечать, унижаться, показывать свою слабость. Я сказала, что меня не задела звукозапись, но по дороге в Москву, только и слышала: «Что молчишь? Колись. Уделал всё-таки Галаева?». Уделал, ничего не скажешь, двух зайцев одним выстрелом. Не то, чтобы я особо поверила, но недоверие закралось нешуточное. Я позвонила Диме из машины, но телефон был выключен. Каким он был со мной? Каким? Самым обычным. Каким был всегда: властным, единственным, но наверно не моим. В квартире стало только хуже, повсюду так и мерещились фотографии этой Карины, мне даже показалось, что я чувствовала запах её духов. Нет, это, конечно же, моё воображение, но всё же не по себе как-то. Короче, не знаю, что там, только лишь моё недоверие, вследствие рассказа бывшего благоверного, а может, и в купе с гормонами, которые, как теперь доподлинно известно, блуждают в организме (беременность – это вам не шутки), но уже через полчаса я не могла найти себе места. Звонила Диме снова и снова, но даже тот факт, что телефон теперь был в зоне доступа, ничего не изменил, я слышала только длинные гудки, которые ничем не заканчивались. Уже и припомнила разговор по поводу своего развода, Дима тогда, как раз, и спросил про мою долю. Я ответила, что ушла ни с чем, а он вроде как порадовался, приговаривая, что нам ничего не нужно, у нас и так всё есть. А теперь вот сижу и думаю, а действительно ли он радовался или я что-то упустила, но в голову ничего толкового не приходило. В дверь позвонили, и я подскочила как ужаленная. Почему-то подумала, что это как раз Дима и пришёл, но всё оказалось куда проще, снова его мама и снова без звонка.

– Добрый день, Алеся, впустишь? – На удивление любезно попросилась она и ведь даже не своим ключом открыла – прогресс!

– Проходите.

На самом деле, я бы с удовольствием захлопнула дверь перед её носом, но что-то подсказывало, что это от разговора не спасёт. Я смотрела на то, как она неспешно раздевается, снимает красивые сапожки, достаёт с дальней полки тапки (надо же, а я их никогда не замечала!), и следует на кухню, ну, а я за ней.

– Чаю?

– Да, пожалуй.