Порхай как бабочка, жаль как пчела

– Не знаю, он давно с нами не живёт.

Я судорожно задышала. Как он может! А Дима идёт в наступление.

– А ты по нему скучаешь?

– Скучал, но с тобой лучше. Папа никогда не играл со мной.

Нет, только не это, сынок, милый, не надо помогать дядя Диме так открыто. Но я не могу заставить обоих замолчать… или могу?

– Дима, мне кажется, хватит на сегодня разговоров.

– Устала?

Наглец! Да, я устала, от тебя. Наивная, думала, что он успокоится. «Не надо отменять тренировку, я всё беру на себя». Вот и взял. Я на него злилась и этого не скрывала, не один раз метала из глаз огненные стрелы, а он их ловил с удовольствие. Ему нравилось моё внимание. Чем бы оно ни было вызвано.

На следующий день я отказалась с ним разговаривать. Совесть иногда устраивала бунт, он ведь может звонить по делу, но разум был непреклонен. И я упорно сбрасывала вызов. Атака прекратилась, я уже думала, что вечером увидимся лично, но нет. Было тихо и спокойно. До поздней ночи ждала очередное напоминание, но телефон молчал. И я решилась на отчаянный шаг.

– Не разбудила? – Практически прошептала я в трубку, наверно боялась услышать рядом с ним женщину… это что, ревность?

– Как раз наоборот, думал о тебе.

В двенадцать ночи?! И я тоже хороша, могла бы и завтра позвонить.

– Ты мне звонил…я…

Что сказать дальше я попросту не придумала, искренне надеялась, что Дима либо не ответит вовсе, либо, как и всегда, возьмёт главенствующую роль, но такого удовольствия он предоставлять мне не спешил.

– И что?

– Я была на тебя зла! Зачем ты всё это выспрашивал у ребёнка?

Я сдалась без боя. Да! Я хотела услышать его ответ, чтобы он хотя бы понял, что это неправильно.

– Ты ведь мне ничего про сына не рассказываешь. Я хотел поговорить с ним. Так значит, с мужем ты не живёшь?

– Он зарабатывает на квартиру.

– Как мило. И как просто. К чему такая агрессия. Меня напугала, Антошу напугала. Тебе стоит подлечить нервы.

– Я попрошу тебя больше к нему с подобными расспросами не приставать.

– И что мне за это будет?

– Ровно столько, сколько я могу тебе дать.

Ответила я своей, ставшей в последнее время коронной, фразой. Дима лишь посмеялся, но потом перешёл к делу. Предлагал провести репетицию на сцене, чтобы избежать неудобств, просил договориться с заведующей, и назвать точное время выступления. Праздники приближались, до нового года оставалось всего две недели, и настроение впервые за много лет было праздничным.

На последнюю репетицию Дима пришёл не один, а с каким-то молодым человеком. Тот вёл себя довольно странно, всё время делал какие-то пометки, оглядывался по сторонам, со мной даже не поздоровался. На все вопросы Дима предпочёл отшутиться, и в подробности посвящать не стал. Мы оттанцевали всего одни раз, результат, как и сама сцена, его удовлетворил, и он милостиво отпустил меня восвояси.

И вот настало время долгожданного мероприятия. Утренником его можно было назвать лишь от силы, праздновать мы начинали в три часа, так как двадцать восьмое выпало на вторник и все были заняты на работе. Начали со стандартной поздравительной программы, с Деда Мороза, со Снегурочки, которые вручили детишкам заранее проплаченные нами (родителями) подарки, спели пару песен, выслушали несколько стихотворений от страждущих и дружно откланялись. Конечно, что им наш утренник, если впереди корпоратив, ведь перед самыми праздниками они нарасхват. Всё понимаем, обижаться и не думали, идите, зарабатывайте. И настало время местной развлекаловки. В ход пошли доморощенные поэты, певцы и певицы, зрелище жутковатое, но терпеть можно, да и костюмы подобрали забавные, ну, чтобы зрители совсем от скуки не померли. Мы с Димой выступали последними, у него, в отличие от меня, выходной взять не получилось.

– Успел? – Вскочил он в зал, немного запыхавшись.

– Да, ещё полчаса, но мне уже не сидится. Идём, я покажу, где переодеться.