Порочный круг

Я отношусь к одному из первых поколений, и был рожден в июле 2923 года, поэтому, можно сказать, являюсь свидетелем возникновения и становления этой новой прослойки общества. Сейчас, сидя рядом с Жаном и жаря рыбу, я заново переживал все эти события, вспоминая свою долгую жизнь. Физиологически мне девятнадцать, но на самом деле я прожил шестьдесят четыре года, не считая того, что меня два раза убивало и на воскрешение уходило по три года. Поэтому я вправе подвести некоторые итоги. Судя по функциональному состоянию моего организма, я только-только должен входить во взрослую жизнь, но меня тяготит груз пережитого, заставляя чувствовать себя в моральном плане чуть ли не стариком. Этот парадокс мучил меня в последнее время и вот теперь, глядя на завернувшегося в одеяло мальчишку, я пытался представить, что же ждет его лет через тридцать?

От сих печальных раздумий меня пробудил долгий и тяжелый вздох Жана. Он голодными глазами смотрел на жарившуюся рыбу и украдкой сглатывал слюну. Я чуть заметно улыбнулся и, как только был готов первый кусочек сазана, положил его на пластиковую тарелку и протянул мальчику:

— Бери, это твой первый трофей.

Он взглянул на меня, кивнул головой, схватил кушанье и принялся уничтожать белое сочное мясо. Я же предпочитал хрустеть напоминающими сухарики мелкими уклейками, которые отправлял в рот целиком, запивая фантой. Через десять минут Жан заметно снизил темп поглощения пищи. Его настроение поднялось, и паренек постепенно забывал о своем испуге. Он даже позволил мне слегка постучать по спине, когда поперхнулся. Наконец, Жан протяжно охнул — вероятно, он был уже не в состоянии набивать себе дальше желудок. Я снял уже сухую одежду, подошел к нему и потрепал макушку:

— Давай, одевайся.

Жан медленно и отдуваясь, натянул ее на себя, затем опять закутался в одеяло, расположился у очага и минут через пять засопел, поджав к животу колени и подсунув ладони под голову. Я, тем временем, убирал все свои принадлежности в авиетку, пригнав ее на поверхность воды напротив островка. Когда я засовывал в багажник последнюю вещь, около меня быстро снизился неизвестно откуда взявшийся катер. Из него вылез кибер-скаут. Игнорируя мое присутствие, он обошел спящего мальчишку со сканером, утвердительно кивнул головой сам себе, нагнулся, заглянул в лицо Жану и повернулся ко мне. Я знал, что киберы имеют довольно громкий голос, поэтому опередил его:

— Только тише. Не разбуди его.

Он на секунду замер и заговорил шепотом:

— Извините, мистер, но этот ребенок должен пойти со мной.

— С какой стати?

— Он не явился на сборный пункт, где формируется команда эсминца № 673. Мне приказано найти его и доставить.

— Интересно, вы обращаетесь с ним так, будто он скотина, отбившаяся от стада. А если мальчишка не хочет быть в экипаже этого корабля? Согласись, ведь это, несомненно, является единственной причиной его побега.

Кибер направил свои окуляры на меня:

— Может быть, вы и правы, мистер, но я должен выполнить приказ. В остальном — пусть разбираются люди.

Робот повернулся и сделал шаг в сторону Жана.

— Одну минутку, подожди, — сказал я ему вдогонку.

Кибер остановился и снова обернулся ко мне:

— Да, мистер?

— Этот парень останется здесь, потому что он является членом экипажа моего линкора.

Я спроецировал в воздухе изображение моего удостоверения. Робот, изучив картинку, возразил:

— А мой приказ? К тому же этот мальчик уже приписан к команде другого корабля.

— У меня приоритет в комплектовании экипажа, — я махнул рукой. — А все остальное ты можешь утрясти сейчас же, связавшись с командованием.

Кибер не двигался где-то полминуты — разговаривал с центром. Затем он ожил:

— Пусть будет по-вашему, мистер.

— У меня еще одна просьба.

— Слушаю, мистер.

Я показал на Жана:

— Ты можешь перенести его в авиетку так, чтобы он не проснулся?

— Да. Но зачем вам это?

— Ты все равно не поймешь. Перенеси его.

Кибер выполнил приказ и бережно отнес Жана на заранее раздвинутое мною сидение. Мальчик зашевелился, но не проснулся. Робот быстро смылся. Я осторожно залез в свою авиетку, поднял ее и направил над соснами, шумящими под ночным, звездным и безлунным небом, к дому.

* * *

Птичий щебет наполнял летнее утро. В столь ранний час хорошо посидеть на подоконнике, разглядывая просыпающийся мир. Прямо под моим окном (я тогда жил на первом этаже) в глубь леса уходила дорожка, взбитая в пыль ногами многочисленных прохожих. Сегодня никто еще не выходил за территорию, и проселок оккупировали воробьи. Они барахтались в уже нагретых солнцем ямках, растопырив перья и смешно загребая крыльями, словно пловцы кролем.