Порочный круг

Мы вынуждены были задержаться в системе Барнарда. Нам необходимо было завербовать нового канонерщика вместо погибшего Рыси. Чтобы с толком использовать время, я получил разрешение на учебные стрельбы и разнес в пыль несколько небольших астероидов на дальних орбитах. Это подняло боевой дух экипажа — отличившиеся стрелки ходили гоголем — но я продолжал находиться в состоянии душевной депрессии, хотя внешне и держался как ни в чем не бывало. Лишь по вечерам, когда пустели коридоры и команда сидела по каютам, я бродил по линкору, иногда заглядывая в первый попавшийся отсек и беседовал с мальчишками, просто из необходимости с кем-нибудь пообщаться. Вот и сейчас, улыбаясь неизвестно чему, я приоткрыл дверь в каюту Жана и Пака. Общий свет был потушен и лишь у изголовья кровати направленным конусом горел ночник. Жан был один. Он лежал спиной ко мне и читал книжку. Оператор не заметил моего появления, и когда я тихо присел рядом, он вздрогнул:

— Ох! Вы напугали меня, мистер.

Я потрепал его шевелюру и потянулся за книгой:

— Ну-ка... Что это мы почитываем?

Жан с легким сопротивлением отдал мне том.

— Ничего не понимаю... — Я посмотрел название и полистал страницы, задерживаясь на голограммах.

— Судя по всему, это "В дебрях Эридана" Марка Сикорского, я читал ее, но на каком языке это издание?

— Оригинал. На польском. — Жан взял у меня книгу.

— Твой генетический язык польский?

— Да. И еще французский. А твой?

— Русский и немецкий.

— Я тоже говорю по-русски.

Улыбнувшись ему, я оглядел каюту, взяв в свою ладонь пальцы Жана и поглаживая их:

— Вы уютно живете...

— Это все Пак. Он любит чистоту.

— А ты? Ты что любишь?

Жан захихикал, когда я провел костяшками пальцев по его ребрам.

— А я люблю валяться на диване и читать про животных.

— Лентяй значит?

Он отбился от моих рук и присел на кушетке:

— Значит лентяй... Но мне еще нравится слушать частушки.

— Что?

— Ну, такие веселые песенки, которые все время сочиняет Пак. Они у него на ходу складываются, да так забавно... — Жан вскочил и подбежал к магнитофону. — Вот, послушай...

Это была запись какого-то веселья. Ребята дурачились, шумели; но вот я услышал голос Пака: «Дайте мне гитару!» Произошло короткое замешательство, послышался глухой звук, будто инструментом задели за мебель, затем солист провел по струнам, и запел, используя всего три аккорда:

— Где энергия света лучистая,

Искривляется в зеркале масс,

Поселилася сила нечистая,

Что пугает и мучает нас.

Под покровом космической ночи,

Вдалеке от веселых Гиад,

Сила черная злобой клокочет

В месте том, под названием «ад».

Перорально коньяк потребляем,

Что вообще-то нам делать не надо,

Мы сознательно в разум пускаем

Полтергейстов и демонов ада.

К человеку, похмельем разбитому,

Собираются толпы чертей,

Чтоб прильнуть к биополю открытому

И упиться энергией сей.

Только мы не боимся тех бесов.

Пусть кричат, что они забияки.

Мы ведь все по натуре повесы,

Это значит — не можем без драки.

И, не скрою, частенько бывало,

Доставалося бренному телу,

Но и бесам порой попадало,

Коль встревали они не по делу.

То и дело крутясь под ногами

Строят черти различные козни.

Но я знаю, победа за нами

В человеческо-дьявольской розни.

Мы не крестимся вовсе набожно

И не шепчем молитвы в тиши...

Мы стреляем куда только можно

Во спасение грешной души.

Жан захохотал, озорно ткнув меня в бок, и я, состроив суровую физиономию, схватил его за плечи и повалил обратно на кушетку:

— Ах, так?! Во-первых, это не похоже на частушку. А во-вторых, ты сейчас получишь за нарушение субординации...

И тут по всему кораблю, из селекторов общей связи, раздался голос Кима:

— Мистер Фобос! Прибыл новый командир канонерки. Я отправил его в вашу каюту.

— Ну вот... — я вздохнул и отпустил Жана. — Ничего, в следующий раз я точно защекочу тебя до обморока.

Мальчишка тем временем привел себя в порядок, поправив одежду, и встал, провожая меня:

— Вас ждут, мистер... — а потом добавил так тихо, что я едва расслышал: — Другого раза может и вовсе не быть...

Новый канонерщик не понравился мне с первого мгновения. Как только я появился в каюте, он резко повернулся, и наши глаза встретились. В это мгновение я успел прочесть в его взгляде недобрую, непонятную насмешку и черточки озлобленности. Это была не простая агрессивность, не стремление казаться бывалым человеком. Это было скрытое ожесточение на мир, глубокий эгоизм, может быть, даже презрение ко всему свету. Такие личности вечно считают, что окружающие способны лишь уничтожать их достоинство, используя их в своих интересах. Вот что показалось мне во взгляде нового коллеги.

Тут в каюте материализовался Скорпион. Он весело посмотрел на новичка и, казалось, не заметил в нем тех качеств, которые насторожили меня. Во всяком случае, Скорпион как всегда был дружелюбен:

— Привет! Меня зовут Скорпион. А тебя?

На лице новичка застыла кривая, снисходительная улыбка. Он смерил оком фигурку Скорпиона, потом снова повернулся ко мне и доложил:

— Канонерщик первой категории Вольдемариус! Прибыл для прохождения службы.

Я хотел было ответить по уставу, но Скорпион перебил меня: