Пороги рая, двери ада

Тетка полностью заглушила интересующий меня разговор, и я уже хотела ретироваться, но тут она неожиданно быстро повесила трубку и до меня донеслась последняя фраза, опять сказанная по-английски:

«Она обещала вывести его из «Элко» завтра в двенадцать, будь готов!» Этим пионерским призывом разговор завершился, и мужчина торопливо направился к стоянке машин.

Я пронаблюдала, как он погрузился в вишневый «Джип», запомнила его номер и сильно пожалела, что у меня нет машины, чтобы продолжить слежку. Надо подумать о транспортном средстве. Ужасно надоело ездить на общественном транспорте или ловить разваливающихся на ходу частников. С этими мыслями я села в троллейбус и поехала на встречу с детективом.

Купавин маячил у почтамта и подозрительно приглядывался ко всем приближающимся женщинам, включая двухметровых блондинок, что мне ужасно польстило. Я дважды нахально продефилировала мимо него, пока он меня не опознал. Мы сели за столик в знакомой забегаловке.

— Я проследил кое за кем и обнаружил, куда увезли мальчика, — сообщил сыщик.

— Где он? — вцепилась я ему в руку.

— Сейчас он в Веселовском детдоме. Но, похоже, его там не собираются держать долго. Я думаю, что его хотят увезти за границу.

— Почему вы так думаете?

— Пришлось подкупить нянечку, она сказала, что мальчика привезли несколько дней назад, он круглый сирота и на него оформляется усыновление. Новые родители — иностранцы, скоро приедут и заберут ребенка.

Похоже, что директриса детского дома не впервые проворачивает за большие деньги подобные делишки.

Я онемела. Все, что угодно, только не это! Если Егорку увезут из страны, найти его будет практически невозможно. У меня затряслись руки.

— Мы должны немедленно его оттуда забрать! Где находится этот детдом? — набросилась я на Купавина. Он изучающе смотрел на меня, прихлебывая крепкий кофе.

— Если у вас есть пара сотен долларов, это не проблема. Придется заплатить нянечке. Ехать туда недалеко, километров сто.

— Тогда едем прямо сейчас! Я дам вам две тысячи, если поможете забрать Егора.

— Рублей или долларов? — только и поинтересовался он уже на ходу.

— Долларов, долларов! — устремилась я за ним.

Мы вылетели галопом на улицу и уселись в потрепанную «шестерку». Всю дорогу я молчала, с ужасом думая, что мы можем опоздать, и моего сына успеют присвоить какие-то люди, которых я заочно уже готова была задушить, хотя они, скорее всего вообще ни о чем не подозревают. Я знала, что многие иностранцы приезжают в Россию, чтобы усыновить ребенка, и этим беззастенчиво пользуются наши алчные чиновники, обдирая их как липку.

Наконец мы въехали в унылый поселок, носящий название Веселый. Веселого в нем не было ничего, разве что группка пьяниц у пивного ларька. Проехав через поселок, Купавин остановил машину в конце грязной ухабистой улицы. Велев мне не выходить из автомобиля, он взял у меня деньги и исчез. Его не было так долго, что я вся извелась. Через час он вернулся и попросил еще сто долларов. Я без звука полезла в сумку.

Прошло еще полчаса, и, наконец он, беззаботно посвистывая, уселся за руль и завел мотор.

— Ну что, получилось? — стараясь сдерживаться, спросила я.

— Да, конечно. Мальчика я видел, деньги отдал. Нужно подождать до десяти, когда уйдут все воспитатели. Сторожу купили бутылку и он к этому времени будет в неподъемном состоянии.

Я посмотрела на часы, было только семь часов. Мы отъехали в ближайший лесок и там слушали радио и курили до десяти. Я даже пыталась цветочки собирать и веночек плести, чтобы скоротать время.

Когда мы вернулись к детскому дому, было уже почти темно. Но даже в темноте было заметно, что здание находится в плачевном состоянии, штукатурка облезла и кое-где отвалилась. Во дворе виднелись дряхлые качели и вкопанные в землю автомобильные покрышки, выкрашенные давным-давно масляной краской. Песочница пустовала. Господи, что же это за детское учреждение, где даже кубометр песка в песочницу не могут завезти?

Мы обошли дом и разыскали хозяйственный вход. Внутри пахло подгоревшей кашей и хлоркой.

Ободранные полы, следы потеков на стенах… Пройдя по длинному коридору, освещенному одной тусклой лампочкой, мы зашли в комнатенку, очевидно предназначенную для сотрудников. Стены украшали какие-то графики и старые календари с котятами и щенками. Вся мебель состояла из трех письменных столов образца пятидесятых годов и медицинского топчана с поролоновой подушкой. Мы присели на топчан и застыли в ожидании.

Через несколько минут в дверь заглянула пожилая полная женщина, молча кивнула и исчезла. Прошло еще минут пять, и она вернулась, ведя за руку сонного малыша. Я сперва даже не узнала Егорку, — его чудные вьющиеся волосы были неровно обстрижены и топорщились светлым ежиком. Одет он был в застиранную ситцевую пижамку и сандалики с обрезанными пятками. На щеке красовалась ссадина. Мальчик растерянно щурился, очевидно, его только что разбудили.

Я бросилась к нему, и он вначале испуганно отпрянул, не узнавая, но потом вдруг обхватил меня двумя руками за шею, уткнулся носом в шею и пробормотал: