Порошок в зеркалах (СИ)

Сериал был, скорее, длинным фильмом, разделенным на несколько частей: красивая и печальная история женщины по имени Изабель Торнворд. Адам не знал Изабель лично, и его не особо волновало, насколько правдива история. Но после шести часов, начавшихся с момента нажатия на кнопку «play» в DVD-проигрывателе, он понял две вещи. Во-первых, то, что он обязан найти роман и прочитать его, чего бы это ни стоило. Во-вторых, то, что Афродита Вайс рождена для того, чтобы быть актрисой… и, вероятно, он в нее влюблен. А, может, в Изабель Торнворд, роль которой она исполнила просто блестяще. После этого Адам понял и третью вещь: спать ему осталось три часа, а завтра нужно будет стоять перед аудиторией и хотя бы из вежливости не зевать на виду у студентов. Но теперь, поглядывая на часы и подумывая, не заказать ли еще латте, он не жалел ни о чем. Фильм был прекрасен. И роман будет не хуже.

Зазвеневший сотовый телефон вернул его к реальности. На определителе высветился номер литературного агента.

— Я думал, что ты обо мне забыл, — сказал Адам.

— Забыл?! Да я обо всем забыл! Ты понимаешь, что это гениально, Фельдман? По-моему, ты сам не понимаешь, что ты пишешь! Обладай я хотя бы малой долей твоего таланта, я бы покорил мир!

— Так тебе понравилось, Чарли?

Литературный агент на том конце провода выдержал долгую паузу.

— Ну не идиот ли ты, Фельдман? Нет, мне не понравилось. Потому что это гениальный роман! Его нельзя оценивать как «нравится» или «не нравится». Его нужно обсуждать долго, часами…

— У меня нет долгих часов, Чарли. Через полчаса у меня лекция.

— Я сегодня же пошлю рукопись в издательство.

Услышав это, Адам даже поднялся со стула от переизбытка чувств. Он уже и думать забыл о том, что пару минут назад злился на агента за то, что тот не звонит, и что злился на себя за собственную бесталанность, а теперь снова стал гением.

— Да ты рехнулся! Это черновик! Я вычитывал второпях, потому что ты достал меня напоминаниями о сроках!

— Не валяй дурака, Фельдман. Ты знаешь, что я твоих «блох» вижу невооруженным глазом. Да, пара опечаток — но у кого не бывает. Я тебе говорю, что роман готов. Или я когда-нибудь тебя подводил?

— Нет. Ты просто когда-нибудь загонишь меня в гроб, только и всего! Я не могу позволить тебе отсылать черновик! Я уже нашел там пару сюжетных несоответствий!

— Тогда спешу тебя обрадовать — пять минут назад я уже отослал рукопись. Так что пути назад нет.

Адам медленно опустился на стул.

— Скажи мне, что ты шутишь, Чарли. Ты ведь не отослал в издательство черновик? Без моего согласия ты бы этого не сделал. Кто тебе платит? Я или не я?!

— Ладно, не кипятись. Я ничего не отсылал. Так уж и быть, даю тебе неделю на то, чтобы внести правки, которые там не нужны, и поправить сюжетные несоответствия, которых там нет. Но запомни, Фельдман. У тебя есть неделя. Ни днем, ни часом больше.

— Ты точно когда-нибудь загонишь меня в гроб, Чарльз.

— Зови меня просто Чарли. Ну, разве я не молодец? Бывай, Фельдман.

И агент отключил телефон.

Адам положил аппарат на стол. Голова у него шла кругом. Несколько секунд он сидел неподвижно, пытаясь осознать, что произошло, а потом понял, что наилучшим выходом из ситуации будет принять все как данность, сделать вид, что у него не было приступа «я — ничтожество» и продолжать день с хорошим настроением. И он уже принялся было за остатки омлета, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Пока он оборачивался, Афродита Вайс, положив сумочку на стол, заняла кресло напротив.

На этот раз на ней был строгий костюм-«тройка» темно-серого цвета. Афродита положила ногу на ногу, сделала вид, что снимает босоножку на высоком каблуке, но на самом деле просто поиграла ей, и посмотрела на Адама.

— Доброе утро, господин Фельдман. Простите, я подслушала ваш разговор. Ваша новая книга уже готова?

— Да. Думаю, через месяц ее можно будет купить.

— Я, пожалуй, закажу себе кофе. — Она подозвала официантку. — Будьте добры, принесите мне макиато. Только без сахара. И покрепче.

Адам в очередной раз оглядел Афродиту. Собранные в строгую прическу волосы, легкий макияж и очки (видимо, с обычными стеклами, но это только добавляло созданному образу шарма), на шее вместо галстука — шелковый платок с приколотой к нему брошью в виде небольшой ящерицы. Она, как и в прошлый раз, достала портсигар и прикурила от небольшой «зиппо» с изящным узором.

— Что вы делаете тут в такой час? — спросил Адам, принимаясь за еду.

— Я записалась на ваш курс. Прошу прощения, что пропустила первое занятие. Но я обязательно перепишу конспект. Я прилежная студентка.

— Вы пишете?

— Нет. Но я хочу написать сценарий.

— Я уверен, что у вас получится. Кстати, я посмотрел несколько ваших фильмов. Вы прекрасно играете. Особенно мне понравился «Мирквуд».

Официантка принесла кофе. Афродита подвинула к себе чашку, но пробовать не торопилась. Она сделала пару затяжек и, прищурившись, посмотрела на Адама.

— Правда?