Порт-Артур, Воспоминания участников

Ее наполнили водой из ручья в долине между Скалистым Кряжем и Орлиной Горой. Вода была теплая, красноватая и пахла кровью, но пить так хотелось, что пили ее все - и матросы, и офицеры. Кучером при этой бочке был бородач солдат из второочередных, который рисковал своею жизнью, развозя воду и говорил: "Молодым сынкам воинам нужно дать попить". Бог его миловал, и он и его мул остались живы. Только к двум часам ночи расстановка команд была закончена, и об этом было доложено генералу Горбатовскому. За время занятия позиций и особенно на первом редуте были убитые и раненые. Рано утром 9 августа, были отправлены две полуроты, одна под командой лейтенанта Зельгейма, а другая под командой лейт. Будзко на редуты №№ 1 и 2 и в окопы около них. Они геройски сражались, выбили врага из {311} редутов и окопов, но сосредоточенный артиллерийский огонь неприятеля и массовые повторные атаки японцев принудили их отойти. Из их рядов уцелело около 40%, а оба офицера были убиты.

С наблюдательного пункта ген. Горбатовского, на Скалистом Кряже, откуда он руководил защитой, был ясно виден в цейссовский морской бинокль весь бой на редуте № 2. Лейтенант Зельгейм, в белом кителе, с саблей в руке, впереди своей роты ворвался на редут № 1 и вместе со своей ротой бросился в штыки на японцев. Минут десять длился бой, и японцы были выкинуты из редута, а лейт. Зельгейм, взмахнул руками и упал. Он был убит.

Повторными атаками японцев редуты №№ 1 и 2 были снова заняты ими. Около 10 час. утра канонада затихла, и команде в 11 час. был подвезен обед. Около 2 час. дня японцы опять начали сосредотачивать свои войска, и через час бесконечные цепи их со всех сторон начали подходить к нашим позициям. Опять губительный огонь японской артиллерии был сосредоточен на наших укреплениях. Ген. Горбатовский приказал десанту двинуться на редут № 1 и подкрепить наши цепи по Китайской стенке. Была пробита боевая тревога и оставшиеся две роты десанта, во главе с кап. 2 р. А. В. Лебедевым двинулись на Китайскую стенку, а оттуда узким проходом начали спускаться на редут № 1. Впереди шли кап. 2 р. Лебедев и мичман Шевелев с обнаженными саблями и револьверами в руках. За ними два горниста и два барабанщика, которые играли поход, далее батальонный командир лейт. Хмелев и ротный командир мичман К. Ломан. Мы шли вздвоенными рядами, как на параде. Грешным делом, плохо мы, моряки, знали сухопутное дело и из-за этого у нас были большие потери. Наши моряки сразу храбро бросились на японцев в штыки и заставили их отступить. Японская артиллерия, заметив нас, открыла шрапнельный огонь по редуту. Потери у нас сразу оказались огромными: был ранен в ногу батальонный командир и затем ротный командир. Начальник десанта приказал адъютанту немедленно лично {312} передать ген. Горбатовскому о положении и просить подкреплений с эскадры. Почти одновременно с отдачей приказания, над начальником десанта разорвалась одна из многочисленных шрапнелей и ее стаканом был наповал убит кап. 2 р. Лебедев. После доклада ген. Горбатовский отправил телефонограмму начальнику эскадры с просьбой прислать подкрепления.

И вскоре был получен ответ, что рота моряков, под командой лейтенанта А. В. Колчака (будущего Верховного Правителя), будет послана в распоряжение генерала. После доклада адъютант десанта отправился на редут № 1 и застал следующую картину: около глинобитной стены, несколько выше человеческого роста, стоял ротный командир, спиной к ней. Когда мичман Шевелев подошел к нему, он сказал, что по другую сторону стенки находятся японцы. Как они, так и мы протягивали руки поверх стенки и стреляли. Нам пришло в голову послать за шрапнелями к нашей десантной 2,5-дюймовой пушке. Очень скоро посланные принесли нам штук 20 шрапнелей и несколько подрывных пироксилиновых патронов. Сейчас же наши комендоры и минеры начали ставить шрапнели на 1 или l 1/2 секунды, ударяли ее о камень и бросали через стенку, бросали также и пироксилиновые патроны с зажженным бикфордовым шнуром (по примеру лейт. Подгурского). Эффект получился замечательный: все японцы быстро ушли с редута, они остались лишь на его гласисе.