Порт-Артур, Воспоминания участников

Атака эта была особенной. Японцы внезапно, среди бела дня, ворвались бешенным натиском на Курганную. Русские в этот момент обедали. Обедавшие, "чуть не с ложками" (выражение очевидца) бросились в штыки и перекололи всех. Старший из японцев, полковник генерального штаба, на хорошем русском языке сказал командиру Курганной, подарившему японцам саблю самурая, что по окончании войны, если он сделает честь японцам посетить их страну, двери всех японских домов будут перед ним гостеприимно открыты.

Недавно скончавшийся в Париже полковник Яфимович (георгиевский кавалер и бывший полицеймейстер императорского Александрийского театра) состоял (тогда еще подпоручиком) в составе гарнизона Курганной. Он присутствовал при процедуре перемирия и был свидетелем почестей, возданных японцами сабле самурая.

Когда перемирие окончилось, вновь началась стрельба с обоих сторон. Взаимокалечение и взаимное убийство случайных, неведомых жертв с обеих сторон, без перерыва тянувшееся уже шесть месяцев, вошло опять в норму.

Главный штурм в ноябре японская армия совершала на западном фронте, на гору Высокую, поэтому на восточном возможны были нежности, вроде уборки раненых.

На следующий день после перемирия в тот же час и в том же месте, как накануне, опять из японского окопа неожиданно показался белый флаг и заиграл горнист. Вскоре то же сделано было и с нашей стороны.

Когда стихла стрельба на участке и парламентеры встретились, японцы вручили русским в подарок несколько корзин с яствами и напитками. После этого вдали из японского окопа вышло несколько японских солдат. Они подняли на плечи какой-то ящик и поднесли его к месту встречи парламентеров. Японцы объяснили русским, {379} что это тело русского офицера, выбившего два батальона японцев из окопов под самым гласисом форта в средине октября. Об этом подвиге русского было донесено микадо. В воздаяние за саблю самурая, им возвращенную, они теперь возвращают тело этого храбреца.

...После запросов и переговоров, мы с Лютинским в темноте снесли труп Тапсашара в овраг, где стояла телега, уложили на доски, прикрыли рогожей. Возница дернул вожжи, вскоре выехали на шоссе. Лютинский вернулся на пункт, я же решил проводить покойника до поворотной скалы. Ни души кругом не было видно. Стояла темная ночь.

Не прекращающаяся ни на минуту стрельба из орудий и ружей с обеих сторон была последним ночным салютом в честь покойника-храбреца, нашего друга.

Минут через пять, в полной тьме я остановился и произнес традиционное у караимов: "Аллах, рахмет эт-сын!" Господь да помилует! - и повернул назад.

Через сутки я сменился и к 8 час. утра подъезжал к Морскому госпиталю на своем коне-иноходце. Дорога уже обстреливалась неприятелем шрапнелью. Вижу, мне навстречу со стороны Ляотешанского шоссе идет небольшая команда 12-й роты Квантунского экипажа, во главе которой шел ее командир, старый уже, капитан-стрелок Змеицын с длинной седеющей бородой.

- А мы уже похоронили Марка Федотыча. Ввиду обстрела шоссе, мне приказано было сегодняшнюю партию похоронить с 6 час. утра.

- Карандашом мы написали его имя на доске, которую воткнули над его могилой.

Я повернул коня и поехал назад на форт № 3. Уже после падения крепости, при японцах, мне удалось поехать верхом на Ляотешанское кладбище; в течение трех часов я искал в пустынном поле, усеянном могилами, могилу Тапсашара и не нашел. Все надписи, сделанные химическим карандашом, были смыты. Ни одной живой души я вокруг нигде не видел. Приближался заход солнца, после которого русским офицерам и солдатам запрещалось ходить и ездить по улицам. Я возвратился в город.

{380} ...Возвратись уже в Петербург, я читал, что бывший командир одного из стрелковых полков в Артуре, флигель-адъютант полковник Семенов, будучи в плену, узнал от японцев о подвиге поручика Тапсашара и что шашка его, по повелению императора Японии, помещена в военный музей в Токио. Кроме того, микадо повелел, по окончании войны, уведомить русского императора о доблестном подвиге его офицера. Эти сведения флигель-адъютант Семенов сообщил в печати того времени.

(Дальше добавлено о караимах - ldn-knigi

Из книги: "Очерки по истории еврейского народа"

Под редакцией проф. С. Эттингера. Часть 4 - средние века:

"..Мессианские чаяния были также результатом социального брожения и критики господствовавшей на Востоке олигархической системы еврейского самоуправления. Борьба за перемену форм общественного руководства вылилась в сопротивление господству талмудических норм, установленных вавилонскими академиями. Эту борьбу возглавил Анан бен-Давид, из дома вавилонских экзилархов. Его выступления против учения талмудистов начались в 767г. Впоследствии его противники утверждали, что он откололся от "талмудического" еврейства, так как не был избран экзилархом. Несмотря на его борьбу с талмудизмом, уцелевшие отрывки его сочинений выявляют у него самого талмудический метод мышления.