Порт-Артур, Воспоминания участников

В час был завтрак, на котором, кроме наместника и Розена, присутствовал только я. Продолжая начатый в кабинете разговор, наместник сказал барону Розену, что его доклад только укрепил в нем уверенность в {24} неизбежности войны. Уверение генерала Куропаткина, посетившего незадолго до этого Японию, в неподготовленности японцев к войне, адмирал объяснял полным незнакомством генерала с японцами.

- Наиболее для меня ценным, - сказал наместник, - являются донесения большого знатока японцев, капитана 2 ранга Русина, которые всегда только подтверждают мое мнение о неизбежности войны. По лихорадочной деятельности их флота, пребывающего в постоянных упражнениях, слишком очевидна их подготовка к войне с нами. Как бы в ответ на это, у нас, под давлением министра финансов, ввели вооруженный резерв, выводящий наши суда на много месяцев в году из строя.

Далее наместник жаловался, что на все его донесения о неизбежности войны Петербург остается глухим, и когда он недавно просил об увеличении кредитов на плавание судов эскадры, для сокращения пагубного вооруженного резерва, то получил не только отказ, но и предупреждение, что с приходом на Восток для усиления флота новых боевых судов, срок вооруженного резерва должен быть увеличен, так как кредиты для плавания судов останутся без изменений.

- В результате моему штабу, вместо подготовки к войне, приходится разрабатывать вопрос, насколько, из-за экономических соображений министерства финансов, нашим судам придется сокращать свои плавания. Из последнего доклада адмирала Витгефта я вижу, что броненосцам и крейсерам с будущего года возможно будет плавать лишь четыре месяца в году, а миноносцам даже только один.

Эта экономия не может не погубить боеспособность флота. Не может быть боевого флота без упражнения в маневрировании и артиллерийской стрельбе.

Надо сказать, что введение вооруженного резерва было в то время новизной, изобретенной Главным Морским Штабом ради экономии. Суда стояли в портах, личный состав получал значительно уменьшенное жалование и не расходовалось на походы угля. Маневрирование и артиллерийская стрельба вычеркивались на это {25} время из жизни команды, и суда пребывали в сонном состоянии.

Далее наместник говорил, что главным фактором в морской войне является нанесение неприятелю первого удара. Если мы этого не сделаем и будем выжидать его со стороны японцев, то война может перекинуться на сушу и быть весьма длительной из-за нашей одноколейной Сибирской железной дороги, провозоспособность которой ничтожна.

Высказав всё это, наместник смолк. Через некоторое время он, перейдя из-за присутствующих лакеев на французский язык, сказал:

- Вы понимаете, барон, причину вашего срочного вызова мною, и я должен вас предупредить, что я даже допускаю возможность вашего невозвращения в Японию. Упомянутый мною "первый удар" должен быть нанесен нами.

Барон Розен, как старый дипломат, хладнокровно воспринял эти слова и лишь прибавил, что война, конечно, неминуема.

Далее наместник начал развивать свою мысль о начале военных действий: наш флот должен был на следующий день выйти к берегам восточной Кореи, миноносцы произвести минную атаку на суда японского флота и затем соединиться с флотом в Мозампо.

Завтрак подходил к концу. Вставая, наместник обратился ко мне:

- Сделайте распоряжение о немедленном прекращении маневров; судам вернуться в Порт-Артур и приготовиться к окраске в боевой цвет.

Через некоторое время я был вызван наместником в кабинет и в присутствии барона Розена получил от него для зашифровки текст телеграммы Государю императору. Содержание депеши было о желательности немедленного объявления войны, дабы предупредить таковое со стороны Японии.

В срочных случаях ответы на телеграммы получались через четыре часа, но прошло уже десять часов, и ответа всё не было. Наместник нервничал, {26} неоднократно вызывая меня, прося запросить дипломатическую канцелярию об ответе. Наконец, около четырех часов утра Плансон принес расшифрованную телеграмму для доклада.

Телеграмма была подписана главноначальствующим по делам Наместничества контр-адмиралом Абаза. Смысл ее был тот, что Государь император не допускает возможности Великой России объявлять войну маленькой Японии. В конце депеши наместник вызывался в Петербург для личного доклада Государю.

Прочтя депешу, адмирал Алексеев приказал мне передать распоряжение о продолжении прерванных маневров и тут же передал телеграмму Государю о невозможности, в столь тревожное время, покидать ему Дальний Восток.

До января наместник неоднократно вызывался в -Петербург. Был прислан за ним специальный поезд, но он каждый раз отклонял выезд из-за угрозы войны.

12-го января 1904 года наместником не были получены обыденные ежедневные депеши от наших посланников из Токио, Пекина и Сеула.

На запрос дипломатической канцелярии о причинах этого был от всех трех представителей получен одинаковый ответ, что им предписано сноситься непосредственно с Петербургом.