Портфель капитана Румба

Это была пробка-чертик. Веселый такой бесенок с черными глазками и рубиновыми рожками.

— Или вот… — На стеклянном кубике виднелась матовая письменная вязь. — Здесь, если приглядеться, стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Что смолкнул веселия глас…».

Потом Евсей Федотыч продемонстрировал еще стеклянного рыцаря, крошечный хрустальный глобус и прозрачную головку в турецкой чалме…

Леша и Даша мигали от удивления.

— Но, если смотреть глубже, дело не только в изящных и хитрых формах. Есть еще одна сторона данного вопроса. Для меня она имеет первостепенное значение. Я пишу сейчас об этом большую научную статью «Внутренние свойства графинных пробок»…

— А разве… такие бывают? — нерешительно спросила Даша.

— Представьте себе! Ведь за каждую пробку много-много раз берутся человеческие руки. Не правда ли? А у человеческих пальцев и ладоней есть способность передавать свойства своего хозяина предметам, которых они часто касаются. А эти предметы, в свою очередь, могут переносить данные свойства на других людей… Я открыл, что графинная пробка — великолепный аккумулятор человеческих способностей, характеров и талантов… Я понятно выражаюсь?

— Вполне, — учтиво сказал Леша.

— Конечно, если хозяин графина был человеком скучным и неинтересным, то и в пробке ничего не останется. А если графин принадлежал скандалисту или жулику, то и заразиться недолго… Но представьте себе, что пробка жила в графине, из которого пил когда-то знаменитый музыкант! Вы подержите ее в руках и… ну, может быть, вы не станете вторым Моцартом, но понимать музыку будете гораздо лучше… Или, скажем, пробка из графина талантливого математика…

— Или художника! — шумно подскочил Леша.

Евсей Федотыч вздрогнул, опять подхватил очки и торопливо закивал.

Даша сказала маминым тоном:

— Как не стыдно перебивать… Евсей Федотыч, у вас нет пробки, которая раньше была у вежливого и воспитанного мальчика? Некоторым было бы очень полезно подержать ее в руках…

Лешу это задело.

— А нет ли у вас пробки, которая была у девочки, которая никогда не лезла в воспитательницы? Некоторым она тоже очень бы пригодилась…

Евсей Федотыч засмеялся.

— Вероятно, есть, но сразу не отыскать. Зато я могу вам на деле показать чудодейственные свойства пробки от графина, который в давнее время принадлежал китайскому целителю Бун-Дун-Чуну. Одну минуту…

Евсей Федотыч засеменил в своих шлепанцах к двери и скоро вернулся. Пробка оказалась простым стеклянным цилиндриком, даже никакого иероглифа на ней не было.

— Неприметная на вид, да. Но… Вот у вас, молодой человек, я вижу под глазом синяк. А сейчас его не будет…

— Где синяк? — забеспокоился Леша. Даша пригляделась.

— Лешка, правда! Под левым глазом…

— Судя по всему, вы недавно дрались, — торжественно произнес Евсей Федотыч.

— Что вы, он не дрался! Он вообще никогда не дерется!

Леше это не понравилось. Получалось, что он тихоня из тихонь!

— Неправда! Я в мае дрался, в школе, когда Мишка Тузыкин стал дразниться! У меня даже запись в дневнике есть!

— Подумаешь, запись! Это тебе ваша Леонковалла Меркурьевна из вредности написала. А драки вовсе и не было. Мишка полез, а ты и стукнуть-то его побоялся… Евсей Федотыч, он всегда боится другим больно сделать. Даже из своей рогатки ни разу ни в одного воробья не выстрелил, только аптечные пузырьки расшибает…

Даша думала, что хвалит брата: вот какой он добрый. А ему показалось, что в этих словах он выглядит как трусишка.

— Ничего я не боюсь! Глупая какая…

— Ничего не боишься? — сменила тон Даша. Потому что обиделась. — А кто пищал при ангине, когда медсестра с уколом приходила?

— Это потому, что я был ослабевший от температуры!.. Зато я не пищу один в темноте, как некоторые. И щекотки не боюсь. А некоторые верещат, когда издалека покажешь, как пальцы шевелятся…

— Дорогие гости! — повысил голос Евсей Федотыч. — Мы отвлеклись от главного вопроса. Неважно, дрался уважаемый пациент или нет. Главное, что синяк, так сказать, налицо. И сейчас мы его уберем, да-с… Позвольте… — Он взял Лешу за подбородок и потер у него под глазом холодным стеклом. —

Гм… Странно… Что это с ней? Потеряла свои свойства от старости?

И Леша понял, что синяк не убирается.

Даша пригляделась опять.

— Евсей Федотыч, да это не синяк! Это когда машина проезжала, ему брызнуло на лицо грязной водой… — Она деловито помусолила палец. — Дай-ка… Ну вот и все. Никакого синяка…

— Жаль, — огорчился Евсей Федотыч. — Так мне и не придется продемонстрировать целительные свойства пробки Бун-Дун-Чуна.

— Но ведь у Леши есть и настоящие синяки! Вот хотя бы на ноге.

— Ага! Пожалуйста… — Леша потер ногу пониже коленки.

— Да? Ну-ка, попробуем… Почему-то и здесь не получается. Что за напасть!.. Год назад я сводил здоровенную шишку со лба своего внучатого племянника, и все было великолепно… Неужели пробки стареют, как люди? Или этот ваш синяк тоже не настоящий?

— Вполне настоящий, — слегка обиделся Леша. — Я вчера этим местом за ящик зацепился.

— Позвольте еще… Гм… Не могу понять…

Леше стало жаль старичка. Он сморщил лоб и потом что-то прошептал себе под нос.