Портной из Панамы

И еще этот БУЧАН разнюхал о существовании какого-то заговора, хотя никто так до сих пор и не мог толком понять, в чем он заключается, этот заговор. За тем разве что исключением, что к нему, по всей вероятности, имеют некое отношение японцы и китайцы, а также «Тигры» из Юго-Восточной Азии, и еще, возможно, главы нарко-картелей из Центральной и Южной Америки. А цель заговора заключалась в том, чтобы распродать канал через заднюю дверь – именно так выражался ее Энди. Но как? И как это можно сделать, чтобы американцы ничего не узнали? Ведь как бы там ни было, но именно американцы эффективно управляли страной вот уже почти на протяжении целого века, и кто, как не они, обладали самыми мудреными подслушивающими и мониторинговыми системами по всем регионам Центральной Америки.

Однако же каким-то таинственным образом все это прошло мимо внимания американцев, и они, похоже, действительно ничего не знали, что еще больше возбуждало ее. А если и знали, то нам не говорили. Или же знали, но молчали об этом даже в своем кругу. Потому как сегодня, стоит только заговорить об американской политике, следует тут же уточнить, какой именно и о каком после идет речь – том, что сидит в официальной резиденции посольства США или же том, что на холме Анкон. Поскольку американские военные до сих пор так и не смирились с мыслью, что расстреливать горячие головы в Панаме больше нельзя.

И Лондон страшно завелся, и все раскапывал разные дополнительные факты, порой многолетней давности, из самых странных мест и источников, и делал поразительные умозаключения, в соответствии со своими претензиями на мировое господство, и очень укрепился в этой последней мысли. Поскольку, по выражению все того же БУЧАНА, стервятники со всего мира слетаются и парят над несчастной маленькой Панамой. И вся игра Лондона сейчас сводилась к догадкам, кто же сорвет куш. И Лондон настоятельно требовал все больше и больше информации, что приводило Энди просто в ярость, поскольку перенапрягать шпионскую сеть – это все равно что загнать борзую во время скачек. Так он говорил, а затем добавлял: в конце будете оба расплачиваться за это – и ваша собака, и вы. Но это было все, больше он ей ничего не говорил. Во всех остальных отношениях он был сама секретность, и это восхищало ее еще больше.

И все это произошло за короткие десять недель, на протяжении которых бурно развивался их роман. Энди был магом и волшебником – стоило ему прикоснуться к любому заезженному и надоевшему предмету, и тот тут же оживал, начинал волновать, обретал невиданную прежде притягательную силу. То же относилось и к прикосновениям к Фрэн. Но кто такой был этот БУЧАН? Если БУЧАН определил судьбу Энди, то кто же определял судьбу БУЧАНА?

Почему друзья БУЧАНА говорили с ним (или с ней?) столь охотно и откровенно? Он что, этот БУЧАН, врач-психоаналитик? Или же какая-нибудь сучка-интриганка, вытягивающая из любовников тайны во время постельных утех? Кто бесконечно названивает Энди, а тот берет трубку только на пятнадцатом гудке и говорит только: «Буду там». Сам ли БУЧАН это звонит или какое-то передаточное звено, студент, рыбак, специальный человек, работающий в этой системе связным? Куда отправляется Энди, когда, точно человек, разбуженный некой сверхъестественной силой, поднимается вдруг среди ночи, поспешно одевается, вынимает из сейфа над кроватью пачку долларов и оставляет ее одну, даже не сказав «До свидания»? И возвращается на рассвете, задумчивый или, напротив, донельзя возбужденный, воняющий сигарным дымом и женскими духами. И овладевает ею молча, не сказав ни слова, и занимается любовью бесконечно, неустанно, целыми часами напролет, а ей кажется, что пролетают годы. И его плотное тело едва касается ее, парит невесомо над ней или рядом с ней, и они достигают одного оргазма за другим, что случалось прежде лишь в воображении Фрэн, когда она была еще школьницей.

И какими такими таинственными манипуляциями занимался Энди, когда под дверь ему подсовывали самый обычный с виду конверт из плотной коричневой бумаги, и он исчезал с ним в ванной, запирался и сидел там не менее получаса, а потом в ванной сильно пахло то ли камфорой, то ли формальдегидом? Что видел ее Энди, когда выходил из кладовой с полоской еще влажной, только что проявленной узенькой пленки, а потом сидел за письменным столом и разглядывал эту пленку через миниатюрное увеличительное стекло?

– Почему бы тебе не делать это в посольстве? – как-то спросила она.

– Там нет темной комнаты, так что не получится, – ответил он глухим и категоричным тоном, который она находила просто обворожительным. Господи, какое же ничтожество по сравнению с ним Эдгар! Ее Энди так неутомим, так раскован и храбр! И еще ей нравилось наблюдать за ним во время собраний бучанцев в посольстве. Он так важно сидит за длинным столом (прядь каштановых волос небрежно спадает на правый глаз) и с загадочным видом передает папку в полосатом переплете. И смотрит в никуда, пока все знакомятся с ее содержимым. С Панамой БУЧАНА, позорно застигнутой врасплох: