Портрет

Никто, кроме моего институтского шефа, мне в голову не приходил. Доктор наук, заведующий сектором, академик, единственный недостаток — не литературный критик.

— Пока никого не называй, — сказал Жарук. — Пусть сам Валентин подскажет. У него нюх хороший, недаром главным редактором поставили.

— И голова большая, — кивнул я.

— Какая голова?

— У нас говорят: пусть кони думают, у них головы большие.

Мы засмеялись.

— Я сразу понял, что из тебя будет толк, — сказал Жарук, отсмеявшись. — Не каждый большую голову заметит. У хорошего писателя особое зрение. Мне твои выпившие учителя из повести запомнились. Вот и пиши о них. Это твое.

Он пожал мне руку, и мы разошлись.

На троллейбусной остановке я увидел Гайворона.

— Куда едешь? — поинтересовался я.

— На работу, — пожал он плечами. — Мы с двух часов работаем.

— А я с девяти.

Я посмотрел на часы. Была половина третьего. Шеф отпустил меня до двух.

— Где два, там и три, — сказал Алесь. — Мы вчера с брательником очередную звездочку отмечали.

Я знал, что его брат Володя, физик по образованию, работал в физической лаборатории Комитета госбезопасности, помечал изотопами валюту, когда ловили фарцовщиков. «У меня очень вредная работа, — говорил он нам с Алесем. — Изотопы всем сперматозоидам хвосты поотбивали». «А как же ты Пашку смастерил?» — спрашивал Алесь. Пашка был сыном Володи, очень шустрым парнишкой. «Пашка до лаборатории выскочил».

Мне юмор физиков нравился, впрочем, как и любой другой.

— Кто Володя теперь? — спросил я.

— Майор.

— Еще одну звездочку может получить?

— Вряд ли. В КГБ физики до полковников не дослуживаются.

У каждого в нашей стране свой потолок. А у меня критик. Кого взять ведущим?

— Давай после работы встретимся в баре, — предложил Алесь. — Может, что умное в голову придет.

Умное нам в голову попадало редко, но я согласился.

8

Тисловец взял в руки сценарий, который я принес ему на прошлой неделе. Был он уже порядком измят. Видимо, не один главный редактор читал.

— Вот тут ты пишешь… — поднес он близко к глазам лист бумаги, — что передачу ведет… Кто у тебя ведущий?

Фамилию ведущего, как и советовал Жарук, я в сценарии не написал.

— Нет ведущего, — сказал я.

— Как это нет? — удивленно уставился на меня Тисловец. — Ведущий должен быть.

Мы помолчали.

— Ну? — произнес главный редактор.

Я пожал плечами. Гори оно синим пламенем, это телевидение. Можно и языковедом остаться. Никто меня из института не гонит.

— И мы не гоним, — бросил на стол сценарий Тисловец. — Надо подумать. Роман, что скажешь?

— А я сценарий не читал, — сказал из соседней комнаты Шарпила. — Сами разбирайтесь.

— Вот так всегда, — с укором посмотрел на меня Тисловец. — Все сложные вопросы должен решать главный. У меня что, вместо головы Дом Советов?

— Тебе и платят, чтобы решал, — показался в дверях Шарпила. — В чем загвоздка?

— Кто проведет передачу о Короткевиче?

Тисловец встал со стула, и его фигура заняла почти всю комнату. Гренадерских размеров мужчина, не то что мы с Шарпилой. Может, посадить его на место ведущего?

— А что! — засмеялся Шарпила. — Короткевич тоже не маленький, вы с ним будете гармонично смотреться.

— Я публицист! — обиделся Тисловец. — А тут нужен критик.

— Возьмите Колоновича, — послышался тихий, но выразительный голос.

Никто не заметил, как в комнате появился еще один человек. Был он среднего роста, седой, в руке дымящаяся сигарета.

— Что ты говоришь, Юзик? — повернулся к нему Тисловец. — Он же в Бресте живет.

— И хорошо, — сказал Шарпила. — На телевидение надо и провинциалов приглашать. Колонович критик смелый, острый, Короткевич против него возражать не станет.

— И правда, — почесал затылок Тисловец. — Единственное, характер у него… Скажет, что это за автор сценария, которого никто не знает. Мол, я сам напишу сценарий.

— Не скажет, — усмехнулся Юзик. — Я с ним поговорю. А сценарий хороший, у нас такой никто бы не написал.

— Нет, против сценария я ничего не имею, — снова сел за редакторский стол Тисловец. — Удачные места из произведений выбрал. Хороших артистов пригласим, чтоб почитали за кадром. Дубашинского, Овсянникова, Станюту, Мархель, Захаревич… У нас есть кого пригласить.

Мне стало жарко. Оказывается, похвала переносится тяжелее, чем ругань.

— Кривко прав, — сказал Шарпила. — А парня можно хоть завтра в штат зачислять. У нас и ставка редактора есть.

— Редактором я взять не могу, — посмотрел на меня Тисловец. — Молод больно. Зачислим на три месяца младшим редактором, так сказать, с испытательным сроком. Пойдешь?

Я опять пожал плечами. В институте у меня тоже была должность младшего научного сотрудника. Никуда мне от этой «младшести» не уйти.

— Всего лишь на три месяца, — подмигнул мне Юзик Кривко. — Не заметишь, как они пролетят. Все мы начинали с младшего.

— Ну, меня сразу назначили редактором, — сказал Шарпила. — В то время я уже был членом Союза писателей.

— Все мы члены, — засмеялся Тисловец. — Главное, чтоб жены были довольны. А у Алеся еще и жены нет. Вот тебе бумага, пиши заявление.

Он подсунул мне лист бумаги.

— На чье имя писать? — спросил я.

— На имя председателя Гостелерадио! — удивился Тисловец.