Портрет-призрак

По мнению психиатров, у таинственного убийцы налицо все признаки мании величия. Он поднял себя над толпой, вообразил себя сверхчеловеком, имеющим право казнить и миловать, право управлять судьбой бедных, обреченных на нищету людей, которых он, по всей вероятности, считает отбросами общества. Взгляните на оружие Черного Доктора! Это простой медицинский скальпель. Созданный для того, чтобы облегчать людям страдания, этот инструмент стал орудием ужасных пыток в руках неуловимого и скорого на расправу маньяка…

Марго поморщилась и снова нажала на кнопку. Мерлин Менсон, бледный и вялый, как дохлая рыбка, покончил с микрофоном и взялся за электрогитару. После истории про Черного Доктора этот разукрашенный клоун казался сущим ягненком.

Вскоре заявился Фил. В руках он держал большую проволочную клетку, внутри которой сидело черное лохматое существо с отвратительным розовым хвостом.

– Это и есть ваш хомячок? – изумленно спросила Марго.

Фил невозмутимо кивнул:

– Да.

– Но он у вас такой… большой!

– Ему пришлось много пережить в последние дни, – объяснил Фил. – А когда Бобочка нервничает, он много кушает. Вот и подрос немного.

– Ясно, – кивнула Марго, разглядывая странное животное. – Постойте… А почему у него хвост?

– Хвост? – удивился Фил. – Где?

– Там, где и должен быть. На заднице.

– Хм. И правда хвост… – Фил задумчиво почесал подбородок. – Это, знаете ли, такая порода. Хомеос длиннохвостеус. По-нашему – «хомяк длиннохвостый».

– Никогда о таком не слышала, – заявила Марго.

Фил снисходительно улыбнулся:

– Ничего страшного. У вас еще все впереди.

Лохматый зверек покосился на Марго маленькими, как бусинки, злобными глазами.

– А он умный? – спросила Марго.

Фил кивнул:

– Конечно. Вот, смотрите. Фред! Фредди! Апорт!

– Фред? – Марго подозрительно прищурилась. – Вы же говорили, что его зовут Бобочка!

– Я говорил?

– Конечно, вы!

– А, ну да, – кивнул Фил. – На самом деле его зовут Роберт Фредерик Фердинанд-младший. Поэтому я все время зову его по-разному: то Бобочка, то Фред, а то и просто Младший. В зависимости от настроения. Видите ли, при такой дырявой памяти, как у меня, очень удобно, когда у домашнего любимца есть три имени – одно из трех обязательно вспомнишь.

– В этом смысле вашей крысе страшно повезло, – заметила Марго.

– Нам обоим повезло, – сказал Фил. – Однако у нас мало времени. Вы собрали вещи?

– Да.

– А билеты заказали?

– Разумеется.

– Хомяка, я так полагаю, завезем по пути?

– Совершенно верно.

Фил улыбнулся:

– В таком случае – в путь?

Марго кивнула:

– В путь! Навстречу нашему маленькому счастью ценой в пять миллионов долларов!

Глава 5

Сделка

Париж, июнь 1910 года

1

Сегодня утром Андрей Иванович Линьков был бледен и мрачноват. Беседуя с Анной, он вежливо улыбался, но улыбка эта, в силу своей неестественности, была Анне неприятна. Уж лучше бы он просто хмурил брови. Впрочем, каждый волен поступать как хочет.

Линьков подлил себе в чашку кофе из серебристого кофейника и вежливо спросил:

– Николай опять в музее?

– Опять, – ответила Анна. – Его увлечение неотвратимо превращается в манию.

– Мне кажется, вы сгущаете краски.

Анна едва заметно качнула головой:

– Ничуть. Вот увидите, не пройдет и полгода, как он снова уедет в свою Африку. Гумилеву скучно среди обыкновенных предметов. Его душа, как наркоман, требует все новых ощущений. Думаю, в одном из предыдущих воплощений он был мореплавателем или миссионером.

Линьков помешал ложечкой сахар в чашке, глянул исподлобья и вдруг сказал:

– Анна, я все знаю.

Ахматова отпила кофе и прищурила серые глаза.

– Что? О чем вы?

– Знаю про вас и этого художника.

В спокойном, надменном лице Ахматовой не дрогнул ни один нерв.

– Андрей Иванович, – медленно и четко проговорила она, – а вам не кажется, что вы суете нос не в свои дела?

Линьков усмехнулся:

– Вы правы, это не мои дела. Но что, если я… – Тут он запнулся.

– Договаривайте, – проговорила Ахматова.

– Я к тому, что Николай Степанович – мой друг. И долг дружбы требует от меня… – Он вновь запнулся.

– Чего от вас требует долг дружбы? – уточнила Анна снисходительным голосом, каким графиня общается со своим приказчиком.

Под ее холодным взглядом Линьков слегка поежился.

– Он требует от меня… искренности, – выдавил он не без усилия.

– Вы подразумеваете под искренностью доносительство? – все тем же убийственно спокойным голосом поинтересовалась Ахматова.

Поручик побагровел.

– Анна Андреевна… – выговорил он, невольно сжимая руки в кулаки. – Анна, я, кажется, не давал вам повода для подобных обвинений.