Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах

Можно возразить, что некоторые серийные убийцы, такие, например, как Головкин и Сливко, росли в «доинтернетовскую» эпоху и находили же преступные модели поведения, с помощью которых реагировали на внешние неурядицы. Находили в книгах и кинофильмах. Верно. Однако есть одно существенное различие. Тираж книги или кинопрокат в то время был несоизмеримо меньше, по сравнению с огромным количеством статей, постов, картинок, видеоблогов, комментариев в современном цифровом мире. А значит, и количество людей, которые могут вдохновляться «жестоким» контентом в «один клик», сегодня будет существенно больше.

К слову, существует мнение, что акт скулшутинга (массового убийства или попытки убийства в учебном заведении) является формой самоубийства. Действительно, многие из таких преступлений заканчивались попыткой нападавшего свести счеты с жизнью. Но не всегда. К тому же мне довелось изучать дневники нападавших, которые эту теорию никак подтвердить не могут. Поэтому пока она остается обсуждаемой.

Вокруг Бауманской

Как уже было сказано выше, я очень хорошо знаю район, в котором в 2018 году разыгралась эта трагедия. Здесь, на Бауманской, уже давно живет наш офис. И это место мы выбрали неслучайно.

Бауманская, где мы работаем, – спокойная старомосковская улица. Здесь сохранились кусочки Немецкой слободы и малоэтажная Москва. Она скрыта от любопытных глаз туристов. Укутана петляющими вокруг нее переулками. Тут нет экстравагантных тусовщиков и витринно-магазинной нарядности. Вместо этого – неспешные группки с экскурсоводами, прогуливающиеся между Лефортовским дворцом и домом Анны Монс. В двух шагах – набережная Яузы. Студенты легендарной Бауманки шумными стайками ходят под окнами нашего офиса и небольшими компаниями сидят в довольно многочисленных, но уютных кафе на Ладожской улице.

Вечер. Последние обитатели офисного здания, в котором «живет» и наша команда, закрывают свои помещения. Где-то недалеко постукивает, поскрипывает и позвякивает трамвай.

Такая Бауманская нас окружает. Такой мы ее видим и знаем.

Вот и всё

Таню Страхову похоронили на подмосковном кладбище. Артема Исхакова – на одном из московских. Не знаю, звучала ли на его похоронах музыка подмосковной группы «Der Golem», о которой он просил в своем последнем послании. Один из лидеров этого коллектива, кстати, покончил с собой. Невольно снова задумаешься о важности того, чем мы себя окружаем. Что хотим увидеть в происходящем рядом. На что стараемся настраивать себя каждый день. Какого из двух волков внутри себя кормим: доброго или злого.

Никто из друзей и однокурсников не пришел проводить Исхакова. На его могиле собрались только родственники.

С Таней простились и ее друзья, и бывшие друзья Артема.

На улицу Казакова, окруженную той же малоэтажной Москвой с духом петровских времен и небольшими переулками, долго приносили цветы и игрушки, зажигали свечи.

Дневник профайлера. «А где эксперт?..»

Петрозаводск

2018 год, февраль

Это было расследование одной истории о факте педофилии. Нам предстояло разобраться в деликатном деле – имело место совращение отцом своей малолетней дочери или нет. Не утомляя читателя пересказом деталей следственно-оперативных мероприятий, проведенных по этому делу, скажу, что отец вменяемого ему преступления не совершал. Он просто загулял от жены. И она решила ему отомстить. Случай для мести представился совершенно внезапно.

И супруга им воспользовалась. Но сделала это бездумно и крайне жестоко.

Жена услышала от десятилетней дочки – надо сказать, очень эротизированной девчушки – причудливое слово «письколиз». Дело в том, что отец пытался заставить дочку более тщательно делать уроки, а ребенку ужасно не хотелось ими заниматься. И когда уже после воспитательной беседы отца в детскую комнату вошла мать, девочка горько расплакалась и сказала, что папа «письколиз». Ну что она услышала во дворе, то и ляпнула, не вдумываясь – есть ли здесь смысл и какой.

Однако мать смысл этого слова «поняла» сразу. Именно так, как ей было выгодно. В голове мгновенно сложился план дальнейших действий: неблагодарный муж и порочный отец в ее отсутствие начал приставать к дочери, она пожаловалась матери. Заявление в полицию, суд, тюрьма.

Все это вылилось в целое расследование. Делом занимался Следственный комитет. Мужу избрали меру пресечения в виде заключения под стражу и посадили в СИЗО. Дальше все как обычно: допросы, экспертизы, осмотры, обыски, протоколы. В число экспертов, привлеченных к работе по этому делу, вошли и мы.

Жена, довольная таким размахом истории, спровоцированной ее обманом, выступала в качестве потерпевшей и готовилась к встрече с экспертом. Ей сообщили, что для проведения беседы приедет эксперт А. В. Кулик, и назначили время проведения опроса. В текст постановления она, конечно же, не вчитывалась, расшифровка инициалов ее не интересовала.