Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама

– Всего на свете болеСтрашитесь докторов.Ланцеты все в их воле,Хоть нет и топоров.    Не можно смертных рода    От лавок их оттерть,    На их торговлю мода,    В их лавках – жизнь и смерть.Лишь только жизни вечнойони не продают…

Князь Голицын завершил, продекламировав на память:

– А жизни скоротечной

купи хотя сто пуд!

– Здорово! – сказала Екатерина.

А Голицын добавил:

– Моя супруга тоже такую книжицу приобрела!

– Что скажешь, доктор Джон? Прав Сумароков? – спросила императрица и добавила, обращаясь ко всем. – Во всяком деле должно выслушивать обе стороны, пусть всякий защищает свою правоту!

Екатерина вновь повернулась к Роджерсону и спросила:

– Согласен с пиитом, Джон?

– Не верьте злым высказываниям, государыня! – ответил лейб-медик. – Заболевший выздоровел!

– Где же он?

– Сейчас подойдёт. Я специально отправился немного раньше, чтобы предупредить.

– Будем ждать с нетерпением! – сказала императрица. – А пока покажите вашу древность!

– Вот она! – воскликнул Бецкой и протянул императрице икону.

Екатерина её взяла, рассмотрела внимательно и спросила:

– А почему ликов не видно?

– Древняя очень, – ответил Бецкой. – Из церкви архангельской.

– Скажи нам, Саввишна, – обратилась к Перекусихиной Екатерина, – что надо сделать с иконой, которая от древней ветхости лик свой потеряла?

– Сжечь, – ответила Перекусихина.

– Эх, Саввишна! – воскликнула императрица. – Все обычаи знаешь, а такую чепуху говоришь! Икону, с которой лик сошёл, в древности на воду спускали.

– На воду? – с удивлением спросила Марья.

– На воду, на воду – это точно! – произнёс незаметно вошедший в комнату Александр Ланской. – Лик водички попьёт и сразу оживёт! Как я!

– Ой! – воскликнула Екатерина.

– Оживший лик явился! – поддержала её Перекусихина.

– Да, явился! – ответил Ланской. – Благодаря заботе Всевышнего и умелым действиям его представителя на Руси лекаря Джона Роджерсона.

Императрица раскрыла объятия, обняла фаворита и расцеловала.

– Чем же ты захворавшего вылечил, дорогой наш Иван Самойлович? – спросил Бецкой.

– Raspberry, – хмуро ответил Роджерсон и добавил. – Малиной.

– Малина – лучшее средство от простуды! – заверила всех Марья Саввишна. – Нужно гордиться, радоваться, что оно у нас есть, а не хмуриться понапрасну!

– От хмурости есть средство великолепное! – сказала Екатерина. – Дай-ка его князю Владимиру, Марья!

Перекусихина бросилась к шкафу у стены, достала саблю и передала Голицыну.

Екатерина повернулась к лейб-медику и торжественно произнесла:

– Хотя я по-прежнему не очень верю твоей, Иван Самойлович, медицинской науке, но за успешное излечение нашего флигель-адъютанта полковника Александра Ланского тебе вручается награда!

Князь Голицын подошёл к Роджерсону и, протянув ему саблю, сказал:

– Сабля – древнейшее оружие человечества, защищавшее людей в течение тысячелетий! С его помощью было отринуто несчётное число врагов и недругов. Прими сие драгоценное оружие, наш дорогой и всеми нами уважаемый Иван Самойлович, и носи его себе и нам на здоровье!

Лейб-медик взял саблю и стал внимательно её осматривать и ощупывать.

– Поздравляю, Джон! – сказал Ланской.

– Какая замечательная сабля! – воскликнула Марья Перекусихина. – Как она возвышает тебя, Иван Самойлович!

– Присоединяюсь к этим искренним поздравлениям! – произнёс Бецкой.

– Любезный Джон Самуэль или, как мы тебя называем, Иван Самойлович Роджерсон, ты вырвал из грозных лап безжалостной хворобы нашего дорогого флигель-адъютанта и полковника Александра Дмитриевича Ланского! И эта сабля – достойная награда за твой героический подвиг! – завершил процесс вручения Голицын.

Лейб-медик растерянно улыбнулся.

– Вот и улыбка появилась! – обрадовалась Екатерина.

– Но я же, – сказал Роджерсон, замолк, но потом продолжил. – В армии не служил, не служу и, видимо, служить не буду. Зачем мне это оружие?

– Чтобы с его помощью кровь у пациентов пускать! – весело ответила Екатерина.

– Пускать кровь саблей есть дело, – лейб-медик задумался и сказал, – very angry. Чересчур злое!

Императрица улыбнулась и ответила:

– Аристотель, подавая милостыню некоему злому человеку, сказал: «Не ему даю, но человечеству». Вот и ты, Джон, считай, что получил подарок для всего народа своего шотландского.

– А с долгами моими кто расплачиваться будет? – печально произнёс Роджерсон. – Тоже мой народ?

– Это верно! – сказал Голицын. – Долг, как известно, платежом красен!

– Опять проиграл? – спросила государыня.

– Опять, Ваше Величество! – вздохнул лейб-медик. – Три раза пытался отыграться, но проиграл ещё больше.

– Не отчаивайся в неудаче, Джон, ибо каждый человек подвержен несчастью и бедам! – сказала Екатерина. – Скульптор Фальконе три раза голову Петра лепил, но ни одна из вылепленных голов нас не устроила. А его ученица слепила один раз, и все были в восторге. У тебя, Джон, ученицы есть?

– Нет, – ответил Роджерсон.