Порвали парус

У всех настроение приподнятое, удалось отстоять от поползновений Генерального Штаба захапать этот отдел и объявить своим. Уже знают, что там сдались, а вот насчет моего согласия вернуться и продолжить работу вообще не сомневаются…

Когда я появился на кухне, Ингрид пирожные уже долопала, а сейчас, присев, заглядывает на нижние полки в холодильнике. Когда бросила на меня взгляд искоса, лицо вроде бы не изменилось, но я уловил как с облегчением перевела дух.

Все верно, побаивается, что передумаю и останусь в своем мире ученых, где все умные, вежливые, понимающие, все занимаются благороднейшим делом на свете, а не возжелаю заниматься дерьмом, с каким приходится сталкиваться в составе силовых структур.

- Утром идем в отдел Глобальных Рисков, - сказал я. – А сейчас топай в койку. Ты где ляжешь, с краю или к стенке?

Она округлила глаза в несказанном изумлении.

- Ты такой добрый?.. У меня в самом деле есть выбор?

- Вообще-то нет, - ответил я по-мужски прямо. – Только погоны не снимай.

- Где ты видишь погоны?

- У меня хорошее воображение.

Глава 9

Утром, когда мы быстро завтракали, над столом мелодично звякнуло, прозвучал милый голосок Сири:

- На связи первый канал.

- Давай, - сказал я.

На экране появилось лицо Мещерского, он мягко улыбнулся при виде Ингрид, его доверенное лицо на месте, все-таки я не их работник, а всего лишь сотрудничающий с силовыми службами в некоторых мало понятных военным вопросах, потому за мной нужен глаз да глаз.

- Владимир Алексеевич, - произнес он, - вы сможете прибыть на совещание нашего высшего эшелона? Для самого узкого круга? О, я вижу капитана Волкову…

- Драсьте, Аркадий Валентинович, - сказала Ингрид.

- Доброе утро, - сказал он, не меняя выражения лица. – Думаю, вы сможете доставить доктора Лавронова в Управление…

- С удовольствием, - ответила она кровожадно. – Можно, в наручниках? И побить в дороге ногами?

- Только если он сам тоже пожелает, - сказал Мещерский. – Хотя нет, не стоит бросать тень на Управление. И так нами пугают детей.

- Только либералы, - сказала она с пренебрежением. – А кто их слушает теперь? Их царствование кончилось.

Я послушал, распоряжаются мною хоть и в шуточной форме, но ученые тоже попадаются с самолюбием, я ответил мирно:

- Жаль, но, увы, как бы нет. У меня, в смысле, работа в самом процессе. Работа – это когда работа, а не, ну вы поняли. Увы, как-нибудь в другой раз. Когда работы не будет.

Он сказал с укором:

- Владимир Алексеевич…

Я развел руками.

- Вы же понимаете, Аркадий Валентинович, здесь наука. Даже у меня дома. Единственное, чем человеку нужно заниматься, если уж начистоту. А будучи доктором наук и профессором, я по табелю о рангах равен тайному советнику или генерал-лейтенанту. Думаю, дальше объяснять не нужно.

- Не нужно, - ответил он. – Но у нас ЧП. И наконец-то те подвижки, которые вас устраивают.

- Это не лично меня, - ответил я, защищаясь. – Вы говорите, как будто это у меня каприз такой! Вожжа под хвост попала. Или шлея, не помню. Не-е-ет, это требования новых реалий в условиях все ускоряющегося прогресса.

- Да, - сказал он. – Вы формулируете точнее.

- У вас все еще по старинке, - поинтересовался я, - нужно присутствовать лично?

Он кивнул.

- Старые генералы не очень верят новым технологиям.

- Дикари, - сказал я с чувством. – Хорошо, через полчаса буду, если не застряну в пробках… Нет-нет, с мигалкой позориться не буду.

Он кивнул.

- Вы правы. Тогда пусть капитан Волкова позорится. Вы не против?

- Она пусть, - согласился я. – Все равно на вас всех собак вешают.

- Одной больше, - сказал он, - одной меньше… Ждем вас, Владимир Алексеевич.

Ингрид уже нервно притопывает у входной двери, но я дождался, когда Мещерский прервал связь, и только тогда сдвинулся с места.

Автомобиль послушно подкатил к крыльцу, дверца распахнулась с едва слышным чмокающим звуком, словно внутри салона вакуум, но это, конечно, всего лишь указание на полную герметичность, гэрэушники должны быть готовы к разным ситуациям.

Ингрид усадила меня заботливо, как парализованного, обошла автомобиль спереди и, сев за руль, предупредила:

- Пристегнись!.. А то гаишники остановят. Ты же, конечно, начнешь вопить, что тебя похищают.

- А разве не так? – спросил я настороженно. – Тогда ладно, хотя все равно страшно.

- Музыку? – спросила она. – Успокаивающую?

- Обойдешься, - сказал я. – Нет, мигалку не врубай, здесь пока что дороги свободные.

- А для форса? – спросила она.

- Ученые форсят еще меньше гэрэушниц.

- А если впереди пробка?

- Тогда врубай и сирену, - разрешил я. – Горит сарай, гори и хата!

Мозг уже с утра шарит по всем новостным каналам, это у нас утро, а на той стороне планеты день к вечеру, многое чего стряслось, у нас из новостей главная та, что книгоиздатели, писатели, критики и все-все, причастные к книжному бизнесу, наконец-то достучались до правительства, где их приняли с помпой и два часа выслушивали ламентции на тему, что литературу нужно спасать.