Порванная струна

Стало быть, девица не та. Но куда же в таком случае делась та, что ограбила старушку? Не было в окрестностях никакой другой белой шубки. Сейчас середина марта, на улице морозец, но небольшой. Дамам надоело ходить в шубах, хочется чего-нибудь полегче, тем более что их меха за зиму все уже разглядели. Так что шубы на улице не часты. Конечно, на длинноножке шубка сидит отлично и очень ей идет, но, по моим наблюдениям, девицы в шикарных шубах пешком ходят редко, в основном передвигаются в дорогих автомобилях. А эта еще налегке, даже без сумочки… Что-то меня во всем этом беспокоило…

Как бы в ответ на мои невысказанные слова девица убыстрила шаг и подошла к припаркованной в конце переулка черной «ауди» последнего выпуска. Стекла в ней были тонированными, так что я не мог видеть, кто находится в салоне. Однако, несомненно, в машине кто-то сидел, потому что моя длинноножка открыла переднюю дверцу и села рядом с водителем. Одним прыжком я преодолел расстояние до машины и заглянул в переднее стекло. На месте водителя сидел мордатый такой мужик на вид постарше сорока. Девушка что-то говорила ему взволнованно, а он недовольно оттопыривал толстые губы. Вот свинья – такая красотка к нему в машину села, а он даже дверцу ей не открыл! Все ясно: мордатый, хамоватый, но зато богатый, судя по автомобилю. Поэтому все красотки на нем виснут.

Настроение у меня испортилось. Машина тронулась, сам не знаю зачем, я запомнил номер – 1824 САС – и потащился обратно по переулку. Ни денег, ни сумок бабке я не нашел, длинноножка уехала от меня на шикарной иномарке – определенно у меня сегодня не самый удачный день! Да еще придется оправдываться перед Татьяной Васильевной и ее потерпевшей соседкой. Черт дернул меня сегодня зайти к Татьяне!

И не черт никакой, а собственная моя родная бабка, с которой я живу в одной квартире и которая мне вместо отца, матери и всех остальных родственников, вместе взятых. А Татьяна Васильевна приходится моей бабке самой что ни на есть ближайшей и старинной подругой, чуть ли не с первого класса они знакомы. А если подсчитать, что лет моей бабуле, а соответственно, и Татьяне Васильевне уже за семьдесят, то срок дружбы у них получается очень солидный. Зимой моя бабуля иногда прихварывает, но ни за что не хочет в этом признаваться, и все они норовят с Татьяной друг к другу в гости ездить. Для этого придумывают неотложные причины – книжками, там, обменяться либо же лекарство какое передать. И чтобы бабулю дома хоть немного подержать, приходится мне челноком работать. Вот и сегодня послала меня бабушка к Татьяне за какими-то кассетами по аутотренингу! Бабули-то наши продвинутые, обе с высшим образованием, привыкли головой работать, а нынче голова свободна, так они себе занятия разные придумывают.

Так я иду себе обратно по переулку не спеша, потому что торопиться теперь мне некуда, и вижу, что из урны, что на углу Литейного стоит, торчит черный ремешок и какой-то вонючий бомж уже к той урне подбирается и лапы свои корявые к ремешку тянет. Я встрепенулся, к урне подлетел. Ты что, кричу, с ума, мужик, сверзился? А если, говорю, в той сумке бомба заложена? Потому что разглядел уже, что ремешок торчит от сумки черной, большой – старухи ходят с такими. Тот бомж дернулся было назад, а потом, видно, решил рискнуть своей загубленной жизнью либо же сообразил, что я ему нарочно мозги компостирую, чтобы самому сумкой попользоваться. Дернул за ремешок и вытащил сумку! Гляжу – сумка и верно старушечья, клеенчатая такая, черная. Но целая, так что вполне может быть украдена у Татьяниной соседки. А бомж подождал секунду, видит – не взорвалось, тогда он на меня вызверился, остатки зубов оскалил, как волчара, и рычит. Слова человеческие от жадности забыл!

– Спокойно, дядя, – это я миролюбиво так говорю, – вещь не твоя, так что давай разойдемся по-хорошему.

Как он заговорил! Какие слова, оказывается, знает, какими эпитетами меня наградил! Уж лучше бы рычал, Цицерон хренов! И опять-таки насчет маленького роста прошелся. Ох, не люблю я этого! Почему, интересно, я должен отвечать за недостатки, которыми меня наградила природа и родители? Ну, с бомжа-то какой спрос, но вот когда нормальные люди оскорбляют, я этого очень не одобряю.

Так что я очень спокойно обошел бомжа сбоку и, преодолевая отвращение, нажал у него на шее одну точку. Сильно нажал, так что дядя замолчал на полуслове и прямо на асфальт сел. И смотрит так укоризненно, что мне даже жалко его стало. Посмотрел я в сумку. А там – пакет молока, масло – продукты, в общем. Так и есть – та самая сумка, бабкина. Конечно, ни денег, ни документов там нету. Это, стало быть, девица ее по дороге в урну сунула, больше некому. А я, дурак, ее отпустил. Но уж больно странно все…

Бомж между тем смотрел на меня просто со слезами на глазах, но сказать ничего не мог.

– Не горюй, дядя, – говорю, – денег в той сумке все равно нету. А вот возьми-ка лучше вместо компенсации. На водку не хватит, а пивка выпьешь. – Прилепил ему десятку на лоб и пошел себе.