Посадка

По трапу спускались пассажиры: геологи, горняки, моряки, строители. Все они на высоте оказались. В числе прочих и Сходов, как всегда спокойный, сдержанный. За ним Эдуард Ромуальдович, уже балагурить готов, но сам бледный, как шкурка песца. Учительница Таня счастьем так и светится, а ее Танечка ручонками к аэродромной траве тянется. За ней - обмякшая, позеленевшая Зинаида Григорьевна. А потом показалась и моя Лада. Едва дождалась, пока пассажиры выйдут, бросилась ко мне на шею и ревет. Я слезы ей вытер и к Ване Доронину подвел. Познакомил.

Потом мы втроем по летному полю шли, а следом за нами тащился появившийся здесь Логов и все бубнил:

"Я сорвался... Представьте себе, клянусь, сорвался. В Красноярске вам все объясню".

Но Лада даже не обернулась.

А я обернулся, чтобы получше "парашютиста" рассмотреть.

Подполковник закончил свой рассказ.

- Так кого же вы поймали у переезда? - спросил его сосед.

- Как кого? Конечно, Ваню Доронина. Он гнал на Шереметьевский аэродром. Хотел успеть и горючее слить и Ладу, свою невесту, встретить, как и я. Она на международных рейсах теперь работает. Потому я с ним и поехал. По пути напомнил ему, что свой "лимит" нарушений он уже исчерпал. В следующий раз может и без прав остаться, даром что будущий родственник.

- Эх, товарищ начальник ГАИ, как же так? Выходит, не наказали вы нарушителя? - шутливо укорил сосед.

- Почему не наказал? У самого Шереметьева "Москвич" нам попался. Мигалка у него была зажжена без надобности. Водитель тоже на аэродром спешил. Вот его-то, товарища Логова Игоря Олеговича, как в правах значилось, я и наказал.

И подполковник милиции хитро улыбнулся.