Посчитай до десяти

Мерфи был хорошим другом. Но сегодня вечером ей хотелось чего-то большего, чем дружбы. Сегодня вечером ей хотелось… большего. Обязательств. «Давай же, признай это», — произнес насмешливый внутренний голос.

Ладно. Она хотела обязательств. Но Господь свидетель: нельзя получить абсолютно все, что хочешь.

Пятница, 1 декабря, 20:15

Миа узнала стоявшую у обочины машину и чуть не застонала. Черт, она совершенно не готова к откровенному разговору с младшей сестрой!

Оливия встретила ее на тротуаре перед домом Соллидея, держа коробку с пиццей.

— Значит, ты меня нашла.

— Я нажала пару кнопок и узнала адрес твоего напарника. Надеюсь, ты не возражаешь.

«Еще как возражаю! — хотелось ей крикнуть. — Возвращайся, когда все… устаканится». Но ничего никогда не устаканится, а Оливии нужно ехать домой. И другому ребенку Бобби нужно знать правду. Или, по крайней мере, какую-то ее часть.

— Нет, я не возражаю. Давай заходи в дом.

На половине Лорен было темно и тихо. Из-за стены доносились звуки работающего телевизора и музыка. Там был Рид. Но сначала нужно разобраться с этой проблемой.

Рид услышал, как она вошла. Он сидел перед телевизором, смотрел что-то, не понимая, что именно, и просто ждал, когда на другой половине дома хлопнет дверь. Бет обиделась на него и сидела у себя в комнате. Лорен училась. Он был один. И, признался он себе, ему было одиноко. Но Миа там, по ту сторону стены, и даже если он просто будет сидеть и смотреть, как она доедает остатки мясного хлеба, то не станет страдать от одиночества, ведь она рядом.

Он взял прихватки, достал из духовки стеклянную кастрюльку и выскочил из дома через черный ход. Держа теплую кастрюльку под мышкой, словно футбольный мяч, он положил ладонь на ручку двери и замер. Миа с кем-то разговаривала. И, судя по голосу, этим кем-то была Оливия Сазерленд.

Нужно уйти. Оставить ее в покое.Но он вспомнил ее взгляд той ночью, когда она обнажила перед ним свои тайны. И то, как она откатилась от него. Одна.

Они — два человека, одиноко бредущие по жизни. И он спросил себя: почему два умных человека настаивают на том, чтобы сделать именно такой выбор?

Миа провела Оливию в кухню и взяла пиццу.

— Она же ледяная!

— Пришлось немного тебя подождать.

Миа вздохнула.

— Прости. Это дело…

— Я знаю.

Оливия расстегнула молнию на куртке и сняла с головы шарф. Она немного напоминала киноактрису прежних времен. Элегантную и немного смущенную. И такую молодую!

И неиспорченную. Сердце кольнула обида, и Мии стало стыдно. Оливия не виновата в том, что ей удалось избежать жизни с Бобби Митчеллом.

Она переложила пиццу на сковородку и поставила ее в духовку.

— Так, полицейское управление Миннеаполиса. Ты тоже детектив.

— Я получила значок в прошлом году, — ответила Оливия. — Ты, конечно, работаешь дольше.

Миа села и ногой подтолкнула к ней другой стул.

— Я намного старше тебя.

Оливия с неподражаемым изяществом села.

— Тебе же еще тридцати пяти нет.

— А чувствую себя так, словно мне уже семьдесят.

— Значит, дело очень трудное.

В памяти пронеслись десять лиц.

— Ага. Но если не возражаешь, я хочу хоть немного не думать об этом. — Она посмотрела на руку Оливии. — Ты не замужем.

— Еще нет. — Она улыбнулась. — Пытаюсь сначала сделать карьеру.

— Хм… Не жди слишком долго, ладно?

— Сестринский совет?

Миа вздохнула.

— Когда я дала его в первый раз, хреново все вышло.

— Ты сейчас о Келси?

Заметив что-то во взгляде Оливии, Миа ощетинилась.

— Ты о ней знаешь?

— Я знаю, что она в тюрьме. За вооруженное ограбление. — В ее тоне послышалось осторожное осуждение.

Миа сцепила зубы.

— Она платит по счетам.

— Хорошо.

Ничего подобного. Ничего хорошего. Сегодня вообще все шло наперекосяк.

— С другой стороны, — продолжала Оливия, — ты полицейский, у тебя есть награды за службу, и ты была помолвлена с красавцем хоккеистом.

Миа растерянно моргнула.

— Ты что, следила за мной?

— Не так долго. До недавнего времени я даже не подозревала о твоем существовании.

— Но ты же говорила, что всю жизнь ненавидела меня!

— Так и есть. Но я не знала ни твоего имени, ни твоего лица, пока он не умер.

— А что тебе рассказывала о нем мать?

— Многие годы она вообще ничего о нем не говорила. Мы просто не разговаривали о моем отце, и я мечтала, что он скоро вернется за мной оттуда, куда уехал. Когда мне было восемь лет, мама рассказала мне правду — ну или большую ее часть.

В ее голосе звучала боль, и Миа спросила себя: а как эта правда всплыла?

— А именно?

— Когда я родилась, моей маме было девятнадцать лет. Она познакомилась с моим отцом в чикагском баре, где работала официанткой. Она сказала мне, что мой отец — хороший человек, полицейский. Они разговорились, отношения начали развиваться. Она влюбилась, а позже узнала, что беременна. Когда она сообщила ему о беременности, он признался, что женат. Она не знала.

— Верю, — негромко сказала Миа и заметила, как опустились плечи Оливии. — Но ты ей не поверила.