Поседевшая юность

Карпухин глаз не сводит с хорошенького девичьего лица.

— Ну что смотришь-то? — строго спрашивает девушка.

— Насчет свиданьица размышляю. Встретимся у тополя, как солнышко на закат? Я цветочков захвачу.

— Иди, иди, репей придорожный, — уже мягче говорит она.

— До скорого, значит? — картинно повернувшись, Карпухин возвращается в строй.

Медсестра задумчиво смотрит ему вслед.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Передали приказ: в любую минуту быть готовым к бою.

Весть эта наэлектризовала людей, усталости как не бывало, хотя с утра три десятка километров прошли без отдыха. Говорок утих, колонна без команды пошла в ногу. Земля проселочной дороги издавала под ногами глухие звуки — гр-рах… гр-рах…

Мимо колонны на рысях проскакала батарея стапятимиллиметровых пушек. В одном из офицеров Денис узнал отца. Не задумываясь, рванулся из строя, побежал за всадником.

— Па-па!

Трое ездовых и тот офицер, будто по команде, остановили коней, обернулись встревоженные.

Денис споткнулся, едва не упал. Надо же, какое поразительное сходство! Возвратился в строй, весь дрожа.

Никто не сказал ни слова, но Денис почти осязаемо ощутил на себе сочувствующие и ободряющие взгляды товарищей. Когда батарея, оставляя кудрявины пыли, скрылась за лесной полоской, Вадим молча положил руку на плечо Дениса.

Отец! Где-то он сейчас сражается с фашистами?

Колонна двигалась все быстрее. Пошли опять не в ногу. Потные, грязные, уставшие. На буланом коне, к голове колонны проскакал полковник. Он пристально всматривался в солдат, будто искал кого-то.

— Кто это? — залюбовались курсанты всадником.

— Полковник Елкин, начальник политотдела дивизии, — сказал командир отделения сержант Васин.

— Ух ты! Моральным состоянием интересуется?

— Проверяет, не стерлись ли у кого ноги до самого заду.

По колонне прокатился смех. Полковник придержал коня, кому-то погрозил пальцем — смех угас.

Сзади загрохотало. Вскоре рысью, распространяя запах подгоревшей каши, промчались кухни. Смекнули в колонне: через два-три километра привал.

На пути встретилась крошечная станция, вернее, полустанок, со множеством окопов, траншей, противотанковых рвов. Разместились в них. Повара раздали обед. Порции были чуть ли не вдвое больше обычных. Первый раз за многие месяцы бывшие курсанты по-настоящему наелись. Щедрость интендантов объяснялась, видимо, близостью фронта.

Полустанок оказался действующим. Не успели еще в ротах покончить с обедом, как прибыл эшелон. Из теплушек глазели солдаты, одетые в новые гимнастерки.

— Какая дивизия? — спросил кто-то. — Двадцать тысяч восьмидесятая, — не растерялся стоявший в вагоне солдат.

Товарищи за его спиной громко засмеялись.

Вдруг Васин окликнул весельчака:

— Иван, ты, что ли?

— Смотри ты, мать моя женщина? Земляка встретил!

— Так я и думал, — обрадовался сержант и пояснил: — Из нашей гвардейской. Только в разные полки попали.

2

Через несколько часов гвардейская дивизия двинулась к фронту. Ей предстояло сменить части, сильно поредевшие в непрерывных наступательных боях.

Фронт был недалеко. Оттуда непрерывно доносился гул канонады.

Колонну стал обгонять «виллис» комдива. Сбавив скорость, полковник Коваль что-то сказал командиру первого батальона Боброву. Капитан, осадив разгоряченного коня, отдал полковнику честь и вдруг звонко и молодо крикнул:

— Шире шаг!

Команду тут же повторили в ротах и взводах.

Стремительное движение продолжалось минут двадцать. Вот когда пригодились бесконечные учебные марш-броски.

Дениса неотступно преследовала мысль: не подведет ли его в решительный момент капризная при стрельбе винтовка СВТ? В бой полк должен был вступить с ходу. Частые взрывы снарядов и мин, винтовочные выстрелы и стрекот автоматов слышались все отчетливей. Вот уже стали посвистывать над головой пули. По команде колонна рассыпалась в цепь.

Несколько сот метров двигались по кукурузному полю с перезревшими початками, потом под солдатскими ботинками зачавкали помидоры. Поле казалось красным от множества перезревших плодов. Кое-кто из солдат на бегу наклонялся, разламывал пыльные помидоры пополам и, утоляя жажду, жевал мясистые половники с морозной искрой на изломе.

А резкие команды все подхлестывали солдат. Цепь устремилась по склону вина, Там, в приднепровской пойме, напрягая последние силы, вели бой подразделения сменяемой гвардейцами армии.

Ударили дивизионные пушки, полковые минометы. Над головой завыли снаряды и мины. И теперь у самого уха засвистели пули: вжик-вжик — в-и-у-у… Гитлеровцы вели прицельный огонь по наступающим. И Денис увидел, как начали падать, будто споткнувшись, товарищи. Вот кто-то неподалеку крикнул:

— Ма-ма! Умираю…

Этот крик на мгновение царапнул душу. Острую жалость к кричавшему испытывал Денис. Мелькнуло в голове: «Может, ранило?»

Раздался зычный голос ротного: «В атаку!!!» — и тотчас понеслось по рядам:

— В атаку!.. В атаку!..

Штыки-кинжалы винтовок СВТ взметнулись почти одновременно. Резко клацнул металл, соприкоснувшись с металлом.

Но вот заработали немецкие ручные пулеметы: ду-ду-ду-ду! Звук знакомый: МГ-34. Чулков сам стрелял из этого «машинен-гевер».