Пощады не будет

Шустрик тут же послушно рухнул на пол и, извиваясь, пополз под кровать, не обращая внимания на Грона. И это оказалось его ошибкой. Грон, уже набравший в легкие воздуха, чтобы максимально громким криком вызвать стражу (поскольку его первый вопль, когда он велел Мельсиль нырнуть под кровать, способный, по его мнению, поднять на ноги мертвого, отчего-то не подействовал на размещавшийся за дверями спальни парный пост латников), задержал дыхание, а затем с резким выдохом крутанулся через кровать, в кувырке вгоняя кулак в пышную перину как раз там, где, по его прикидкам, должна была находиться голова этого Шелуба. Послышался треск, означавший, что кулак проломил деревянную обрешетку кровати, а затем болезненный вскрик шустрика, прозвучавший в ушах Грона волшебной музыкой. Но для шустрика это было только началом неприятностей. Потому что Грон, опираясь на кулак, перелетел на кроватью на противоположную сторону и обрушился всем своим весом на поясницу торчащего из-под кровати Шелуба. Громкий хруст и еще более громкий вопль сообщил окружающим, что один из злоумышленников выведен из строя. Главный из нападающих подтвердил осознание этого факта злобным возгласом, а затем вслед за Гроном вспрыгнул на кровать прямо в грязных сапогах. А вот это уже было прямым покушением на чистоту и святость семейных отношений (хотя у них с принцессой пока наличествовал, так сказать, гражданский брак). Грон схватил совершенно героических размеров подушку, каковых на этом сексодроме, именуемом кроватью, имелось аж пять штук, и запустил ею в своего взбешенного противника. Тот инстинктивно вытянул вперед руку с кинжалом, напоровшись на который тонкий батист лопнул, обдав нападавшего целым облаком пуха и перьев. Несмотря на всю напряженность ситуации, Грон не выдержал и расхохотался.

– Ты… тьфу… покойни… а, тьфу… покойник! – взревел нападавший, отплевываясь от пуха, забившего ему рот и живописно украсившего поля шляпы, усы, плечи и камзол.

– Ну уж это вряд ли, – даже не зло, а весело заявил Грон, выметывая из ножен свой ангилот, до которого ему удалось наконец-то добраться. – Ты упустил свой шанс, парень…

– Ы-ыг! – взревел нападавший, заводя руку назад для того, чтобы метнуть кинжал, но Грон не дал ему этой возможности.

Он даже не стал прыгать вперед, приближаясь к противнику на расстояние удара, а просто метнул ангилот, как дротик, прямо, вгоняя его в грудину нападающего, как раз под левый сосок. Тот всхрипнул и начал медленно заваливаться на спину.

От удара тела, рухнувшего с высоты кровати, пол в спальне слегка вздрогнул. Грон торопливо выдернул свой ангилот, на всякий случай, для гарантии, добавил еще один укол в уже мертвое тело и наклонился, просунув голову под кровать.

– Все, Мельсиль, все кончилось, вылезай.

Под кроватью что-то зашевелилось, затем из-под нее показалась рука, и слабый голос принцессы попросил:

– Помоги…

– Мельсиль! – холодея, вскрикнул Грон, хватаясь за тонкую девичью руку. – Мельсиль, он что, тебя достал? – И он с силой рванул ее на себя, буквально выдергивая из-под кровати. – Куда?! Где?!

– Да так, – принцесса жалобно улыбнулась, – царапина, в общем. Только нога отчего-то совсем онемела. – Она поспешно одернула ночную рубашку, намокшую от крови.

Но Грон, не слушая ее, рывком забросил принцессу на постель и резким движением ангилота отхватил от ее рубашки здоровенный кусок ткани, который закрывал рану. Несколько мгновений он вглядывался в правую голень Мельсиль, на которой виднелась довольно глубокая рана, а затем бросил ангилот и лихорадочно зажег свечу. Торопливо проведя лезвием ангилота по трепещущему пламени, он развернулся к принцессе.

– Что… что ты собираешься делать? – испуганно пробормотала Мельсиль.

– Доверься мне, – тихо прошептал Грон и, свирепо ощерившись, резким движением вонзил лезвие ангилота в ее ногу.

Яд на лезвии кинжалов был, теперь он в этом не сомневался, а отсасывать его было уже поздно. Да и невозможно при такой ширине и глубине раны. Оставалось надеяться, что хотя бы столь радикальное решение позволит принцессе выжить.

5

– И все-таки вы должны жить, ваше высочество…

– Зачем? – Голос принцессы звучал тускло и безжизненно. А ее лицо на подушке в обрамлении ничуть не менее роскошных, чем и день, и неделю, и месяц назад, волос больше напоминало застывшую посмертную маску, чем лицо живого человека.