Сто пятьдесят нам уже пополам.
А я на старость…
А я на старость, вдруг там повезёт,
И к костылю приделаю колёса,
И смажу их не маслом, а икрой,
И понесут они меня, наверно в космос.
И там на пенсии я заживу как бог,
Ведь накопил на всё, что мне осталось,
Но я ещё немного приберёг,
А вдруг не хватит, капельку, ну малость.
Я в свой носок сложу, что тяжелей,
И закопаю на пяти дорогах,
Всё зафиксирую в бумагах и тревогах,
Чтоб правнуки копали веселей.
Они кляня в сердцах и матеря,
Всё перероют чтоб найти хоть что-то,
А я им сверху: «Это вы за зря»,
Мне тоже было так найти охота.
Мой прадед, тоже схему начертал,
Крестом отметил всё благосостояние,
Я на руках мозоли все сорвал,
Нашёл два жёлудя, вот это состояние.
Не надо вам искать, того что нет,
Попробуйте по жизни лучше сами,
Потом зарыть кому-то на обед,
И посмеяться, как они искали.
Нет программы жизни, всё загадка…
Нет программы жизни, всё загадка,
Вроде ровно по пути сейчас,
Зазевался, а в ногах уж палка,
И ухаб, и уж подбитый глаз.
Выбитые зубы в подворотне,
И карман пустой, очищен вмиг,
Просто шёл не тою стороною,
И по жизни очень глупо влип.
Жизнь трясёт и ты трясёшься с нею,
На горбине все грехи неся,
В старости, конечно, подобреешь,
Если доползёшь, всё сохраня.
Удивительно прекрасно до безумия…
Удивительно прекрасно до безумия,
Мы ломаем сучья, где их нет,
Строим, что нам кажется не скучно,
Потом рушим принятый обет.
Для чего теряем это время,
Создавая как бы миражи,
И потом в платки слезу роняем,
Снова в даль какую-то спешим.
Может проще, всё ведь это было,
Доживаем там, где хорошо,
А в душе у каждого светило:
Хорошо, что я тебя нашёл.
Нет, не будет грибов…
Нет, не будет грибов, мох сухой лишь
трещит под ногами,
Испарилась вся влага из бывших воронок
давно,
Грибников не видать, а кто есть —
все с пустыми руками,
А в корзинках брусничка, чуть-чуть
лишь прикрывшая дно.
Может всё же прольёт хорошо, от души,
две недельки,
И глядишь у метро, на газетках
вчерашних, разложат грибы,
Красных, белых, лисичек по кучкам,
с ценой беспредельной,
От которой прохожие просто разинут
от удивления рты.
Чем люди живы?
Чем люди живы? Может, верой?
Наверно, верой, чем же жить?
Монетой жизнь ведь не измеришь,
Да и на тот свет не скопить.
Чем люди живы? Только верой!
В любовь и счастье на земле,
Любовью искренней, без меры,
Чтобы дарить её тебе.
Чем люди живы? Может, верой?
Чтоб завтра лучше, чем вчера,
Господь с прозрачной стратосферы,
Рукой погладит свысока.
Чем люди живы? Только верой!
В себя, в детей и стариков,
Жизнь не покажется вам серой,
И длится множество веков.
И когда в час последний…
И когда в час последний,
В пальцах свечку держа,
Вдруг польётся по свечке
Восковая слеза.
Всё вдруг встанет на место,
Кто был друг, кто чужой,
И жена, как невеста,
Вся в сединах с тобой.
Промелькнёт пред глазами,
Жизнь, как будто в кино,
И захочется к маме,
И поймёшь: вот оно,
То мгновение жизни,
Где осталось одно,
Пред крестом покаяние,
Чтоб там стало светло.
Все грехи что скопились,
Он отпустит тебе,
И с божественной верой,
Ты паришь в высоте.
Невесомый, счастливый,
Что закончил свой век,
И душа отдыхает,
Есть душа, человек.
И когда в час последний,
В пальцах свечку держа,
Ты сгораешь, как свечка,
Вдруг поймёшь – жизнь прошла.
Вся Европа Обамой мечена…
Вся Европа Обамой мечена,
Что захочет, то и поют,
Получают порою затрещины,
Но всё терпят и только трут.
Завтра дядьке чего захочется,
Подложить под российский дом,
Те уж рядом стадом мечутся,
Подвывая всем евроуглом.
Жаль придурков брюссельских искренно,
Им подумать бы о себе,
Ведь Россия первым выстрелом,
Пол Европы смешает в дерьме.
Всё прибалты, как шавки лаются,
Всё не могут забыть Союз,
Все века на других горбатились,
А теперь из шестёрок в туз.
Лучше б тихо ловили килечку,
И бурёнкам крутили хвост,
Перетрут вас незаметненько,
Где Прибалтика? Вот вопрос.
Жаль хохлов, зря Обаму слушали,
Черножопенький за бугром,
А они второпясь утюжили
Сами собственный старый дом.
Незалежная перепахана,
Брат на брата, а что потом?
Вся Европа к ним глуховатая,
Вы лупИтесь, а мы подождём.
Потирает лодошки красные,
Брат Обама, он всем им брат,
Все в Европе для них горбатые,
Опрокинул на всех ушат.
Но с Россией никак не справится,
И всё чешет свой чёрный лоб.
Как бы русским ещё напакостить,
Ну, а мы ему: Будь здоров!
Это осень…
Это осень – нежданчик, накрывает
опять листопадом,
Вроде рано ещё, а она как назло уже тут,
Доктора мне вчера челюсть правили,
как коновалы,
Двух лишили и по ним уж молитвы
поют.
Оперевшись на щЁку, что так разнесло
ненароком,
Проклиная, что можно и даже нельзя,
Заливаю судьбу коньяком, жалко всё же,
Месяц каша – подруга, а мясо нельзя…
А над озером сгусток тумана…
А над озером сгусток тумана,
Поплавок как свеча, чуть краснеет углём,
Видно, рыба так с ночи устала,
Что под утро ушла и тоскуем вдвоём.