Послание из прошлого

– Вот же черт! – сказал он.

– А теперь о погоде, – сообщила дикторша.

Мужчина взял сигарету другой рукой, правой выключил радио.

Докурил ароматный «Кент», дрожащими пальцами затушил бычок в пепельнице. Едва уловимый дымок выпорхнул из окна машины и, постепенно тая, понесся ввысь.

Он ждал.

* * *

– Мужики, у меня важное дело! – Виктор снова попытался отделаться от внезапной встречи и ее намечающегося продолжения, но его никто не слушал. Впрочем, сопротивлялся он не так чтобы сильно.

Одиночество в пустой квартире, без друзей, знакомых, а те что были – давно отвернулись – он был рад услышать хоть чей-то голос. Двое неказистых алкоголиков хоть и числились старыми врагами, но, являлись, считай, почти родными людьми. Все же десять лет вместе… правда Шкет после восьмого класса ушел в ПТУ…

Виктор рассматривал квартиру своего недруга. Хорошая квартира, в сталинском доме… запущенная конечно, но это не самое главное. Он не планировал долгой встречи, но ему было интересно узнать, что произошло за эти годы, кто и где обосновался и, может быть… услышать что-нибудь про Лену. Хотя и боялся этого.

– Ладно, что уставились друг на друга! Давайте за встречу, – скомандовал Шкет на правах хозяина.

Они быстро выпили, закусили солеными грибами, твердым салом и черствым как кирпич, черным хлебом. Потом сразу по второй.

Шкет включил радио.

– Что это мы в тишине сидим… – сказал он, будто извиняясь.

Старая радиоточка затрещала, зафонила с остервенением, но буквально через секунду в комнату полился молодой женский голос, от которого в затхлом помещении вроде даже немного посвежело.

– …по кличке «Моцарт». На его счету более 30 убийств и покушений. Его называют самым страшным серийным убийцей, которого пытались найти более четверти века.

Виктор, державший стопку у рта, замер.

Остановился и Шкет. Он обернулся и уставился на радио, висевшее в углу, рядом с разделочной доской, испещренной глубокими ножевыми порезами.

Леня издал нечленораздельный звук и глаза его округлились.

– Сделай… погромче… – Виктор привстал, но Шкету не нужно было повторять дважды. Он на цыпочках подошел к радиоточке и выкрутил звук на максимум.

– А теперь о погоде, – сообщило радио.

Шкет повернул ручку и в комнате стало тихо.

Виктор опустил рюмку на стол.

– Вот это да… – сказал он. – Я должен… его увидеть.

– Ты должен? – тихо спросил Леня. – Мы все должны. Мы все.

– Сколько лет прошло? – Шкет подошел к столу и медленно сел на табуретку. Руки у него заметно дрожали.

Никто ему не ответил.

– А ты помнишь колодец? – спросил Виктор. – Куда вы меня… Вас еще Гром спугнул.

Шкет налил в рюмку водки и не говоря ни слова, выпил.

– Я был такой малой… такой глупый… Ты уж зла не держи.

Виктор покачал головой.

– Кто старое помянет…

– Этот упырь с нашей школы двух девчонок утащил, – сказал Леня.

– И училку музыки еще, – добавил Шкет. – Но это, кажется, случилось, когда ты уже срок мотал.

Виктор взял рюмку, выпил, не закусывая и решился. Всю неделю он ходил сам не свой, посматривая на телефон.

– А что с Ленкой-то? – спросил он небрежно. – Я… вроде видел ее на лавке с каким-то парнем… в первый день, когда приехал.

Друзья переглянулись. Леня как-то замялся, а Шкет отвел взгляд.

– Этого не может быть, – сказал Леня сиплым голосом. – Ты не мог ее видеть.

– Как это? – не понял Виктор. – На скамейке возле круглосуточного магазина с банкой «Охоты»… – он помолчал, пожал плечами и продолжил уверенно: – А кто же это был? Она, только… очень толстая какая-то и… ну, в общем…

– Угу… никакая она не толстая, – промямлил Шкет. – Когда я ее последний раз видел, она была как тростинка. Тонкая, того и гляди ветром сдует…

– Последний раз? – Виктора вдруг словно током шарахнуло. – Что ты имеешь ввиду, последний раз?! Это когда?

Шкет и Леня одновременно посмотрели друг на друга, потом Шкет дрожащей рукой налил полную рюмку. Горлышко бутылки дрожало.

– Она… в общем… ты сядь, хорошо?

Виктор только теперь заметил, что вскочил с табуретки и принялся мерить шагами огромную кухню – от окна к двери и назад – всего метров восемь или даже десять. Доходя до окна, он автоматически откидывал давно не стиранную занавеску, отчего светлая пыль с ускорением взлетала к потолку, смотрел пару мгновений на вымерший двор, заваленную старой разбитой мебелью мусорку, припаркованные вдоль обочин автомобили – затем опускал занавеску и шел назад.

Услышав голос Шкета, он остановился и невидящим взглядом уставился на репродукцию картины Васнецова «Три богатыря», расположившуюся над угловым диваном.