Послания

Сумерки жизни пахнут ванилью, перцем, корицей,напоминающими о тропиках, где на Рождестводетям дарят бокастые яблоки, где эмигранту снитсямедленный и пушистый снег над Марбургом. Никогона извилистой улочке, разве что братья Гримм,

под хмельком рассуждающие о языке муравьев, пескарей инеопрятных городских голубей и не слышащие, как мы говоримспотыкаясь, об отчаянной, обречённой музыке, а скорее —о житейском, о бензоколонке, где допоздна продаютне такой уж противный шнапс, и о том, как клонитсяветка к ветке, о том, как растерянно – не поют,

только вскрикивают – вороны, страдающие бессонницей,в облетевших клёнах. Фотовспышка слишком слабадля осенней темени, и если мне говорят: судьба,я улыбаюсь, ведь я – как и все – не более чем временщик,турист,

наблюдатель с перочинным швейцарским ножом в карманепиджачка. Вот и последний (прости за сентиментальность)листполетел под октябрьским ветром. О money, money,допотопная «Абба» выкрикивает из чужого окна. Постоим,усмехнёмся. В конце-то концов, не мы ли из самых

умных, да и везучих, вот и шнапсу достали,а что до анчутки – бог с ним,если игрушечный, детский ландграфский замокна заросшей горе подсвечен оранжевым, яростным и золотым.

«Осень воинственная выставляет шесть тысяч глиняных, беспощадных солдат…»