Посланники Обители. Громовое колесо

Сообразно своим мыслям и, исключительно, дабы не вызвать лишних подозрений и не нарваться на ненужные расспросы, я скоренько так проглотил пару сэндвичей, толком, кстати, даже не разобравшись из чего они слеплены. Запил всё это дело стаканом какого-то сока. Наотрез отказался от чая да прочих яств, которые очень настойчиво предлагала мне Наташа. Ну и, сложив руки, иронически и, как мне казалось, многозначительно, прямо в упор уставился на сатира, ещё и саркастически хмыкая каждый раз, как рука рогатого тянулась за новым блинчиком.

Наконец-то Орис насытился. Точнее, сделал вид, что насытился. А на самом деле, похоже, решил рогатый просто не рисковать больше, памятуя историю с крепкими напитками. Побоялся, что излишнее чревоугодие может быть наказано всё тем же полным и беспощадным опорожнением желудка. Иначе не выгнать его из-за стола было бы, наверное.

Думается, и Мария с Наташей вздохнули с облегчением, выпроваживая довольного сатира, ну, и меня заодно из квартиры. Вырисовывался уже вполне реальный сценарий, когда девочки наши могли запросто опоздать на работу, чего они себе, в отличие от нас разгильдяев, по определению позволить не могли.

- Ты чего так долго? – попенял я Орису, как только мы оказались на улице.

- А куда торопиться? – удивился сатир. – Мы же в магазин антикварный очередной собрались? Так он раньше десяти не откроется всё равно.

- Это точно, – вынужден был согласиться я.

- Вот, – удовлетворённо кивнул головой рогатый. – Чего тогда себя удовольствия лишать? Может, белки и углеводы нам теперь без надобности, но вкусовые-то рецепторы работают! Отлично работают! А Машенька готовить умеет…

- Ладно, ладно, гурман, всё понятно с тобой. Пошли уже.

- А и пошли, – не стал противиться Орис.

Мы не спеша зашагали по улице. Хотя короткий путь к нужному магазинчику был нам теперь известен, мы решили не шмыгать по подворотням. Не потому, что вдруг снова страшно стало. Нет. Снаряд дважды в одну и ту же воронку не попадает. Пока что для нас вера в это правило окончательно разрушена не была. Всё гораздо проще. На самом-то деле, сатир ведь был прав – рано лавки, подобные тем, что нужны были нам, не открываются. Чего тогда и бегом бежать? Погода по-прежнему прекрасная. Светит солнце, птички поют, как говорится. А значит, прошвырнёмся нога за ногу да по проспекту, пока время есть.

Рогатый попытался, было, порасспрашивать меня, что Наташа из себя представляет, понравилась ли мне в общем и в постели в частности. Последнее, надо думать, волновало сатира более всего. В познавательных ли целях или с прицелом на будущее – не знаю, интересоваться не стал. Да и вообще разговаривать мне было лень, так что я старался вместо ответов отделываться какими-то междометиями, вставляемыми к тому же иногда невпопад. Братец мой вскоре понял это и с вопросами от меня отстал. Но не умолк, к сожалению, а снова завёл старую шарманку – воистину бесконечный рассказ-поэму о своих достоинствах ловеласа-угодника. Под этот восторженный монолог где-то этак через пол часика без каких-либо задержек мы и подошли к антикварному магазину, числящемуся как объект номер два в моём списке. Списке новых потенциальных владельцев утерянного Перуном камня.

Что интересно, и этот магазин магазином-то, на самом деле, не являлся. Точнее, не назывался. Перед нами предстал двухэтажный “Супермаркет необычных сувениров, антиквариата и древностей”. По крайней мере, именно так значилось на огромной неоновой вывеске, установленной ровно между этажами. Ну а на двери, чтобы не потерять ни одного, даже самого пугливого и неплатежеспособного клиента, висела табличка с надписью большими буквами: “На любой кошелёк. Мы рады всем”. Получается, в части клиентуры, но только в этой части, данный супермаркет являлся этаким антиподом бутика Данияра.

Раз рады всем, приветят и нас. Под таким, полным надежд и чаяний девизом мы с рогатым и вошли в антикварную лавку. Вот, как её не назови, а всё равно – в лавку. Благо время открытия уже настало, и двери были гостеприимно отворены.

Не сказать, чтобы к нам бросились с распростёртыми объятиями. Скорее, нас не ждали. Как не ждали, похоже, и никого другого.