Посланница. Тайна геллании

— Может, отпустишь меня? — с мольбой в голосе прошептала я.

— Сиди, — сказал он и обратился к только что пришедшей эмпатии. — Что ж, начинайте. Порадуйте нас своим пением.

Амелия еще раз поклонилась и попросила лютню. Устроившись на невысоком стуле, эмпатия коснулась струн тонкими пальцами, и зал наполнили волшебные звуки. Перебирая струны, Амелия начала негромко петь. Постепенно ее голос нарастал. Боже, какой это был голос! Наверное, сами ангелы на небесах сейчас завидовали этому голосу, звенящему, словно тысячи серебряных колокольчиков. На какое-то время я заслушалась, позабыв о насмешках Дорриэна и о боли. Казалось, только ее голос существовал в это время и в этом месте, а все остальное не имело значения.

Когда Амелия закончила петь одну балладу, раздались громкие аплодисменты. Эмпатия благодарно улыбнулась и продолжила перебирать струны. Часть придворных оставили Владыку и присоединились к тем, кто окружил поющую эмпатию.

— Что-то ты сегодня не танцуешь? — продолжил свои нападки Владыка. — И где же твои поклонники?

— Ждут, пока ты меня отпустишь и я, наконец, смогу с ними танцевать.

— Боюсь, ты сейчас не в том состоянии, чтобы очаровывать моих подданных, дорогая.

На языке вертелся красноречивый ответ, а перед глазами вспыхивали разноцветным пламенем миллионы ярких огоньков. Я постаралась взять себя в руки и потребовать, чтобы он, наконец, меня отпустил. Но язык отказывался меня слушаться. Вот он снова что-то сказал и зал наполнил громкий смех.

— Хватит, Дорриэн, — простонала я и вытерла соленую слезинку, пробежавшую по щеке. Некоторые тут же предпочли отвернуться, чтобы не быть свидетелями этой унизительной для меня сцены. Другие же, наоборот, продолжали наблюдать за мной и Владыкой, и думаю, с удовольствием представляли, как завтра о нашей ссоре станет известно всему замку.

Я зажмурилась и постаралась сделать вид, что не слышу его слов. Да что же он со мной делает?! Еще немного и я лишусь рассудка.

— Ну же, иди. Чего же ты ждешь? Тебя никто не держит, — усмехнулся он, но хватки своей не ослабил.

— Ты — монстр.

Впившись ногтями в ладони, ожидала, когда эта пытка закончится.

— И моя последняя песня, — улыбнувшись, проговорила Амелия. — Мелодию я написала давно, а слова пришли неожиданно вчера ночью. Надеюсь, она вам понравится.

Коснувшись струн, Амелия запела.

Как трудно мне с тобою рядом бытьИ чувствовать, как душу мне сжигаешь.Ты не даешь мне этот страх забыть

Цепями боли сердце разрываешь.

Я вырваться хочу из плена твоих глаз,Молю о прекращении мучений.Но вновь и вновь обрывки резких фразРождаются из тишины затмений.

Рок прав, с тобою вместе мы — война,Нас разделило пропастью непониманий.

Ты — тьма, а я не стану ею никогда,Сожгу последний мост воспоминаний.

Я жить так больше не хочу и не могу,Ты не увидишь слез в моем печальном взгляде.Твое проклятье я с собою унесу,Похоронив себя за черными холмами.

Когда-нибудь ты вспомнишь обо мне,Прошепчешь имя белыми губами.

Захочешь прикоснуться в темноте,Но я уже плыву над облаками.

Дорриэн разжал пальцы и выпустил мою руку. Я глянула на эмпата и, заметив на его лице отрешенное выражение, не выдержав, вскочила и побежала прочь, мечтая как можно скорее скрыться от этих глаз. Они (эмпаты) смотрели и смеялись мне вслед, прожигая своими скользкими взглядами. Но страшнее всего были ЕГО глаза! Как же ненавистен мне был этот леденящий душу взгляд зеленых глаз!

Я задыхалась. Корсаж сдавливал грудь, не давая свободно вздохнуть. Очутившись в темном коридоре Ирриэтона, я прислонилась к стене. Боже! Сколько еще будет продолжаться эта пытка?! Я ненавижу его! Ненавижу!

С трудом передвигая ногами, я наконец-то добралась до своей комнаты и позволила себе разрыдаться. Слезы вместе с хрипами вырывались наружу, заглушая все остальные звуки. Не чувствуя больше своего тела, я опустилась на пол, прислонившись спиной к двери. Зарывшись лицом в подол платья, судорожно всхлипывала, содрогаясь от рвущихся наружу рыданий. Хотелось одного — скрыться от целого мира. Навсегда запереться в этой комнате, как в последнем прибежище для своего истерзанного сердца.

— Нарин, открой!

Советник. Опять его демоны принесли в неподходящий момент!

— Убирайся, Воллэн! Оставь меня!

Я вцепилась руками в тонкую ткань платья и, до боли закусив губу, застонала. Такое ощущение, будто в сердце впивались тысячи мелких иголочек. Снова и снова они пронзали меня, причиняя дикую боль.