После боя

Когда раздался сигнал окончания поединка, его держали сразу несколько человек, чтобы он не распластался на ринге. Мое окружение бросилось меня обнимать, поздравлять… гул в зале стоял невообразимый… Вот, собственно, и всё.

Мой бродяга замолчал. Лишь налил очередной стакан виски.

– Как-это всё?! Что произошло? Ты выиграл бой?

Бродяга залпом выпил стакан.

– Нет. Бой я не выиграл. Мы ждали несколько минут положенного официально объявления результатов поединка. Потом судья вышел вперед. И поднял моему сопернику руку. Жюри присудило ему победу по очкам. Он подтвердил и сохранил на будущее пояс чемпиона. Ты бы видел, что творилось в зале! Люди орали… ломали стулья… А я… На меня никто даже не посмотрел. Вокруг стояла целая масса людей, а в мои глаза никто даже не посмотрел. Они избегали смотреть мне в глаза и только отворачивались… Отворачивались – все время. Когда вверх подняли его, а не мою руку.

– Но ведь это было несправедливо! Можно было пересмотреть решение жюри, обжаловать…

– Позже я узнал, что все было определено заранее. Места и исход этого поединка. Проводя информационную атаку о моей предполагаемой победе, клуб зарабатывал деньги, ведь самые большие ставки делались именно на меня. Все деньги поступали в клуб. Таким образом они решили заработать. А там, где речь идет о больших деньгах, с человеческими чувствами не считаются. Впрочем, устраивая это шоу, клуб шел на большой риск, могли быть неприятности. Но что же делать… На самом деле об исходе боя знали все, в том числе и мои промоутеры, и руководство моего клуба. Я сказал, что в мою сторону никто не посмотрел? Нет, это было не так. Один человек ко мне подошел. Это был один из промоутеров, твердо убеждавший меня в будущем контракте. Он сказал следующее: «клуб такой-то передумал заключать с тобой контракт. Ты проиграл». Я попытался возразить что-то о справедливости, о деньгах, но он перебил меня: «все это так. Но официально – ты всегда будешь проигравшим». Потом подошел тренер: «я же пытался тебя предупредить! Ты мужчина, умей проигрывать. Но из неофициальных источников я точно знаю, что они все-таки собираются заключать с тобой контракт. Года через два. После нескольких более мелких соревнований».

Бродяга снова замолчал. Он вытряхнул из бутылки последние капли виски и теперь любовался остатками на дне стакана. Молчание длилось долго. Он не пил, лишь молча смотрел в стакан. Я не выдержал:

– Что было дальше?

– дальше? Ты действительно хочешь это узнать?

– Да. Раз начал говорить – говори до конца.

– Как думаешь ты сам?

– Ну, ты, наверное, ушел из бокса… Что-то произошло…

– По твоему, это потом произошло?

– Нет. Я понял, но… Понятно, было что-то еще. Что?

– После боя я убил латиноамериканца.

Я охнул. Это было совсем не то, что я ожидал. Я предполагал, что он спился, сломался. Может, попытался уйти из клуба, но не ушел… Или хотел справедливости, но в мире ее нет… Этого я не ждал и был поражен. Он понял это по моему виду.

– Не ожидал? А тем не менее это так! Все произошло очень легко. Гораздо легче и проще, чем на ринге. Пока его крутое окружение договаривалось о предстоящей пресс-конференции, я оказался возле его раздевалки. Там не было охранников, думаю, их специально убрали. Я вошел и бил его головой о железный шкаф, пока его глаза не перестали смеяться. Ты хочешь узнать, что произошло потом? Меня никто не обвинил в его смерти. Объявили, что он скончался после боя от кровоизлияния в мозг и что это был несчастный случай. Оба клуба выложили немалую сумму за то, чтобы скрыть эту историю, то есть меня защитить. Таким образом, они меня выкупили. Я был вынужден принять подачку из рук тех, кого ненавидел и презирал. Официально меня дисквалифицировали и выгнали из спорта. Но неофициально я перешел в третий, теневой клуб, который занимался проведением незаконных боев. Я провел три боя и убил двух человек. А третьего искалечил на всю жизнь. Потом я от них сбежал. Теперь ищу смерти. Вот и все. Им влетело в копейку скрыть правду и избежать скандала. Я сделал глупость. Мне не стоило его убивать. Но я сломался…. Сломался очень глубоко. А сломанного не поправишь.

Бродяга отстранился от стойки, швырнул деньги бармену, неприязненно взглянул на меня.

– Что станешь делать теперь? Побежишь в полицию?

– Нет.

– Тогда станешь читать мораль? Или умничать? Или с важным видом плевать в мою душу?

– Нет.

– Но что-то ты мне скажешь?

– Ничего. Мне нечего тебе сказать.

– Спасибо. Хоть на этом – спасибо.

По спортивному каналу шел теперь американский футбол. Людей в баре стало намного меньше. Бродяга спрыгнул с табуретки, и, даже не посмотрев в мою сторону, пошел к выходу через весь зал. Он шел довольно твердой походкой.

Через два дня я сидел на рабочем месте и, не поднимая головы, потел. Сжавшись, сгорбившись, я делал то, что должен был сделать. Я не вставал с места, не шел на зов. Если кто-то меня спрашивал, коротко отвечал, не делая попытки вступить в долгие разговоры. К полудню к моему столу подошел Мел.

– Что ты делаешь?

– работаю.

– Над новым проектом?