После бури

В это время открылась дверь и за ней показались славельщики. Мохнатые шапки, большие валенки, в заплатах и не по росту одежда. В руках одного бурак и самодельная звезда с мигающей свечкой внутри. Носы и щеки красные, глаза блестят любопытством.

– Куда вы звезду тащите! Оставьте ее в прихожей! – сердито приказала нянька.

– А славить-то как? – удивился Кузя.

– Без нее хорошо.

– А-а… славельщики! – обрадовался Камышин и, подойдя к двери, крикнул: – Рита, Сережа, идите сюда! Славельщики пришли!

– Куда вы лезете, прости господи!.. Встаньте в сторонку! – все так же сердито командовала нянька.

– Оставьте их, няня, – нахмурился инженер.

Прибежали Рита и Сережа. Георгий Сергеевич взял девочку на руки, а Сережа подошел к ребятам и дружески им улыбнулся. Ребята сняли шапки и, смущенно переглядываясь, молчали.

– Начинайте, пожалуйста… Не стесняйтесь! – ободрил их хозяин.

– Давай, Кузя! – вполголоса сказал Вася Зотов. – Не шмыгай ты носом-то!

– В тепле оттаял, – тихо пояснил Кузя, вытирая нос рукавом и, кашлянув для порядка, запел “Рождество твое, Христе, боже наш…”

От волнения он запел слишком высоко, и поэтому пели давясь и напрягаясь. Когда кончили первую молитву, Зотов дернул его за рукав и начал сам: “Дева днесь пресущественного рождает…”

Взял он правильный тон, и вторую молитву спели стройно и дружно. Шуточную песню петь не решились, а просто Карасев вышел на середину комнаты, наклонился и, протянув шапку, сказал:

– С праздником!

– Очень хорошо! Спасибо. Няня, принесите им конфет, пряников, орехов… И побольше, пожалуйста.

– Вы лучше деньгами дайте, – неожиданно попросил Зотов.

Камышин взглянул на гостя и пожал плечами.

– Детям в руки я денег не даю, Вася. Это мой педагогический принцип…

И, только сказав, он понял, как это глупо. Вот она жизнь, о которой хотел знать его сын, – мелькнуло в голове. – “Это же сироты. Жертвы безумия отцов, бросившихся с оружием на самодержавие. Чем они виноваты?”

– Хорошо, хорошо… – поправился Камышин. – Сейчас. – Спустив девочку на пол, порылся в карманах и не нашел мелочи. – Одну минутку подождите меня. Погрейтесь у камина, – сказал он и вышел.

Сережа видел, как смутился отец. Проводив его глазами, он сделал шаг к ребятам, намереваясь что-то сказать, но повернулся и ушел за отцом.

Иван Иванович стоял у стола и с обычной улыбкой молча наблюдал.

– Пойдем-ка, Ритуша, спать, – со вздохом сказала нянька. – Не дай бог, мамаша придет. Попадет нам всем.

– Няня, а зачем они пели?

– Христа славили… Наследили-то! Господи! Вот наказанье на мою голову. Кресло-то хоть не лапай! Руки-то у тебя…

Она не докончила. Безнадежно махнув рукой, взяла девочку и вышла следом за хозяином.

Ребята столпились у камина и шептались.

– Пряников-то не дадут, стало быть? – шепотом спросил Кузя, но его толкнул в бок Сеня и глазами показал на Орлова.

– А кто это такой?

– Новый инженер. На домне…

– Скуластый…

– Он хороший… Медведь говорил, – побольше бы таких…

– Зотов, поди-ка сюда! – громко позвал Иван Иванович.

Вася отделился от группы и неуверенно приблизился к незнакомому человеку.

– Держи. Хорошо славили! – сказал инженер и протянул ему золотую монету. – Бери, Василий, бери… Пригодится.

Ребята прислушивались к разговору затаив дыхание. Они видели, как покраснел Вася, не решаясь брать такие деньги, и как инженер взял его руку, вложил монету в ладонь, загнул пальцы и похлопал по руке.

– А вы откуда меня знаете? – спросил юноша.

– Откуда ты меня знаешь, оттуда и я тебя. Слухом земля полнится. Ты в шахте на откатке работаешь? – спросил инженер.

– Да.

– Не тяжело?

– Что ж… я крепкий.

– Перебирайся ко мне на домну.

– А что делать?

– Работа будет полегче, а заработаешь не меньше.

– Вы бы лучше Карася взяли. Его в шахту не принимают. Я хотел Георгия Сергеевича просить.

– Хорошо. Приходите вместе. В проход-, ной спросите Мальцева. Я ему скажу.

– Спасибо. А вы не обманете?.. – спросил Вася, но спохватился и, невольно заглушив голос, пояснил: – Вы, может, не знаете… Наши отцы против царя бунтовали…

Инженер отвернулся, подошел к столику, налил в рюмку водки и взял ее в руки. Но, прежде чем выпить, прищурившись посмотрел на юношу и сердито сказал:

– А мне какое дело! Что ты мне об этом говоришь? Если ваши отцы бунтовали против царя, пускай царь и спрашивает с них… Так-то вот, Зотов… За твое здоровье!

С трудом сдерживая радость, вернулся Вася к друзьям, по-прежнему стоявшим у камина.

– Карась, слышал? На домну берет! Тебя и меня… Вот заживем!

– Сколько дал? – спросил Кузя.

Вася разжал кулак и показал монетку.

– Золотая!.. – поразился Кузя.

Такую монету ребята видели первый раз. На одной стороне ее была отчеканена отрезанная голова царя, а на другой – цифры и слова. Монету попробовали на зуб, вертели, передавали из рук в руки, пока в прихожей не раздался звонок.

Вошла нянька, а за ней Камышин. На тарелке он принес гостинцев и, пока старуха ходила открывать, разделил их между всеми поровну. Затем он дал три рубля и сказал:

– Только, пожалуйста, не благодарите! А если будете нуждаться в чем-нибудь, то смело приходите ко мне… в контору.