После либерализма

Что же показала действительность после деколонизации? Очевидно, что именно здесь противоречия вильсонианства и ленинизма раскрылись в полной мере. Прежде всего, следует подчеркнуть, что вопрос о связи двух путей достижения независимости с противоположными политическими курсами после ее обретения, тогда еще просто не стоял. Это относилось к области внешней политики. Во всех мировых проблемах, в которые были вовлечены Соединенные Штаты и СССР в ходе холодной войны, государства, находившиеся за пределами регионов центра, обычно тяготели либо к одной, либо к другой стороне. Некоторые государства считались и сами себя считали «прозападными», другие рассматривали себя в качестве части мирового прогрессивного лагеря, который включал СССР.

Конечно, было великое множество промежуточных позиций, и со временем не все государства продолжали придерживаться последовательной линии поведения. Одним из крупных движений стало само Движение неприсоединения. Тем не менее, когда нужно было принимать какие-то решения, или в таких второстепенных вопросах, как голосование за резолюции Генеральной ассамблеи Организации объединенных наций, заранее легко было предсказать, каковы будут результаты голосования той или иной страны. Соединенные Штаты и их союзники, с одной стороны, и СССР и так называемый социалистический блок, с другой, прилагали энергичные усилия на поприще дипломатии, стремясь подтолкнуть колебавшиеся государства в ту или иную сторону. И вильсонианская, и ленинистская пропагандистские машины работали неустанно: напрямую — через государственные средства массовой информации, и косвенно — через научные обсуждения.

Тем не менее, при пристальном взгляде на реальное внутреннее положение различных государств оказывается, что как в политической, так и в экономической областях, между ними было меньше различий, чем должно было бы быть, если исходить из теории или пропагандистских выступлений. С точки зрения реально сложившихся политических структур, в большинстве этих стран у власти стояли либо однопартийные правительства (de facto

или de jure

), либо военные диктатуры. Даже когда в некоторых государствах формально существовали многопартийные системы, на деле одна партия стремилась получить господствующее институциональное положение с тем, чтобы установленный режим нельзя было бы изменить никаким путем, кроме военного переворота.

Не больше различий имело место и в области экономики. В разных странах на частное предпринимательство накладывались те или иные ограничения, и почти во всех государствах третьего мира возникло большое число государственных предприятий, хотя фактически ни в одном из них государственная форма собственности не была единственной. В еще большей степени, как известно, варьировался уровень допуска иностранных капиталовложений. В странах более «прозападной» ориентации они поощрялись, их даже настойчиво добивались, хотя достаточно часто в форме совместных предприятий с государственными корпорациями. В более радикальных, или «прогрессивных», странах к вопросу об иностранных инвестициях подходили с большей настороженностью, хотя полностью от них отказывались в крайне редких ситуациях. В данном случае речь скорее могла идти о том, что инвесторы из государств ОЭСР сами не горели желанием вкладывать средства в такие страны, поскольку считали подобного рода инвестиции политически высоко рискованными.

В заключение следует отметить, что положение с оказывавшейся помощью тоже не слишком различалось. На самом деле все страны третьего мира активно стремились получить помощь как в виде прямых фантов, так и в форме займов. Очевидно, что государства, предоставлявшие эту помощь, пытались увязать ее с внешнеполитическим курсом стран, которым она могла быть потенциально предоставлена. Большое число государств получало помощь преимущественно от стран ОЭСР. Меньшее их количество получало помощь в основном от государств социалистического блока. Некоторые страны сознательно делали упор на помощь, получаемую ими от скандинавских стран (а также Голландии и Канады). Большое число государств были готовы получать помощь из разных источников. В конечном счете, львиная доля помощи имела одну и ту же форму: обучение персонала и целевые гранты, выделявшиеся на поддержание военных структур и финансирование так называемых проектов развития.