После падения

Ты сумел легко меня предать,

Твой теперь черёд мой «бейба» знать,

как это больно!

В доме, где рассыпаны мечты,

Т

ы сойдёшь с ума от пустоты,

Согревая виски от тоски,

зная, что поздно!

      Проснулась я в своей квартире, оставленной мне мамой, с жуткой головной болью. Вспомнив вчерашний день, я накрылась одеялом с головой. Мне было плохо: плохо от выпитого и плохо от разочарования в браке. Позвонив своей партнёрше Мелани, я сказала, что заболела. Во что она, конечно, не поверила, но возражать и расспрашивать не стала, также я попросила отменить все встречи.

      Три дня я провела дома, приходя в себя и осознавая произошедшее. От Майкла было энное количество пропущенных, но его я хотела видеть в последнюю очередь. Позвонив и поговорив со своим адвокатом, я подала документы на развод.

      — Эбигейл, ты уверена, что он не станет делить имущество? — спросил меня мой адвокат и перед этим, задав ещё кучу нудных вопросов.

      — Нет Рони, он не станет. Мне остаётся загородный дом у реки. Это собственность моего отца, даже несмотря­ на то, что дом был построен на совместные деньги, ему останется наша квартира. Он не посмеет возразить.

      — Хорошо, Уэльс, документы ему вышлю завтра, в среду — ты свободная женщина.

      На четвёртый и пятый день я хотела заняться тем же, что и в предыдущие три дня: спать, пить, плакать. Но надоедливый звонок в дверь всё-таки вытащил меня из кровати.

      — Что тебе надо? — открыв дверь, грубо спросила я Майкла, который и был нежданным гостем.

      — Ты с ума сошла, развод! Я не стану подписывать документы! — войдя в квартиру, возмущался Майкл.

      — Тогда я подам в суд! И поверь, я его выиграю, но с большими потерями для тебя. Тебе это надо?

      — Единственная, прошу, подумай. Поживи одна! Неделю, две… Слетай в отпуск, но не оставляй меня! — снова умолял меня Майкл.

      — Ты ещё смеешь, так

меня называть?! — набросилась я на него с кулаками. Неудивительно, что женщины ведутся на него: этот взгляд, этот голос. — Ты лишился этого, Майкл.

      — Эбби, подумай. Не делай этого, всё не так плохо! — защищаясь от моих ударов, Майкл прижал меня к стене. — Всё наладится.

      — Отпусти меня, — продолжая колотить его по плечам, больше прошептала, чем сказала я.

      — Любимая! — целуя мои глаза, щёки, нос. — Я изменюсь, я буду чаще бывать дома, мы будем выходить в свет. Не разводись со мной, я скучаю по тебе.

      — Ты не изменишься, никогда не изменишься! У тебя было минимум семь лет, чтобы измениться! — прокричала я.

      Майкл накрыл мои губы своими, такими родными когда-то… и где-то в глубине я помнила, как сходила с ума от его прикосновений, поцелуев. Пока мой мозг анализировал происходящее, мы оказались в комнате.

      — Любимая, нам же хорошо с тобой, — шептал Майкл.

      Где-то на втором плане я слышала его голос, пока не почувствовала, как что-то вошло в меня. От каждого его движения было больно. Не потому, что он был грубым, нет, больно было внутри, в душе. Его прикосновения больше не доставляли радости, я больше не хотела его прикосновений. Я просто больше не хотела его. Движения были сильными, глубокими, одной рукой он сминал мою грудь, но это не вызывало во мне ничего, только отвращение. Дыхание Майкла участилось, и я почувствовала, как он кончил и навалился на меня, пытаясь поцеловать мои губы.

      — Считай это прощанием! Никогда больше не смей ко мне прикасаться, я не люблю тебя! — прокричала я, вставая с кровати. Я чувствовала себя грязной, позволила ему трахнуть меня! По-другому назвать то, что между нами произошло, я не смогла. — Подпиши документы и уходи! Навсегда уходи из моей жизни. Это то, чего я хочу.

      Долгое время я простояла под душем. Жалея себя, ненавидя себя, его и все тринадцать лет, прожитых с ним. Да, когда-то он был другим: заботливым, нежным, ласковым, любящим, но всё это ушло. А одна я не могла бороться за то, что когда-то хотела только я: семью, детей, уютный дом. Что-то резко внутри меня щёлкнуло, когда я вышла из душа. Разбив бутылку коньяка о стену, прооравшись и явно напугав соседей, я спокойно оделась, взяла спортивные вещи, вызвала такси и вышла из дома. На столе лежали подписанные документы, я стала свободной женщиной.

      — С возвращением, Уэльс, — обняв меня, сказал Саша.

      — Будем начинать жить заново, — сказала я. — Схожу в тренажёрку и домой, у меня там бардак. А завтра с новыми силами на работу.

      — Хорошо, Уэльс, поаккуратнее, не переусердствуй.

      — Постараюсь!

      Правильные слова вчера сказал Саша, последний подход был лишним. Руки не поднимались, по телу разносилась приятная и раздражающая боль. Но на работу я вышла: всё-таки без непосредственного руководства что-то пойдёт не так. Да и Мел уже не верила ни в одно их моих оправданий и собиралась нагрянуть лично.